– Я давно хотела тебе рассказать, Том, – сказала я, осторожно помешивая свой кофе. – Но не было подходящего момента.

Его лицо сморщилось.

Тогда я поняла, что мне следовало промолчать. Он бросит меня и ребенка. Мы останемся одни. Но теперь молчать уже нельзя. Я сделала глубокий вдох.

– У меня никогда не было друзей в школе. Тех, у кого нет родителей, как правило, избегают. Ты словно отличаешься от остальных.

Том снова слегка кивнул. Слегка приободрившись, я продолжила:

– Но в художественном колледже тебя не спрашивают о том, откуда ты. Все, что мы хотели, – это рисовать, писать и быть экспрессивными. Впервые я почувствовала, что меня приняли.

Он еще раз кивнул.

– Я попала в компанию, которую некоторые люди могли бы назвать «неправильной», хотя мне она такой не казалась. У меня были и другие друзья, более состоятельные. Одна из них была особенной. Эмили. Мы были лучшими подругами. – Я хотела рассказать о ней побольше, но боялась выболтать слишком много.

Я закрыла глаза. Так далеко зашла, что остановиться невозможно. Сейчас я видела ее лицо прямо перед собой. Золотые кудри. Фарфорово-голубые глаза. Ее манера слушать, подперев рукой подбородок. Чтобы успокоиться, я попыталась сосредоточиться на окружающем гаме. На болтовне за соседними столиками. На звоне чашек. На грохоте, который наводил на мысль, что где-то уронили поднос. На ускорившемся ритме сердца.

– Однажды вечером я была на вечеринке, и кто-то дал мне таблетку.

Том застонал.

– Из-за нее я почувствовала себя так хорошо, – прошептала я. – Через некоторое время мои друзья сказали, что не могут продолжать давать мне наркотики. Что теперь за них придется платить. Так что я начала торговать. Ты должен понять, я не знала, что еще делать, и это продолжалось всего год или около того. Та женщина – Келли – одна из тогдашних моих знакомых.

Том вертел в руках пустую чашку. Он не мог даже смотреть на меня.

Я встала. Все было плохо.

– Куда ты собралась? – Его голос звучал резко, но на лице отражалась тревога как у маленького мальчика.

– Домой, собирать вещи.

Он коротко рассмеялся:

– И это все?

Я пожала плечами, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.

– Похоже, ты уже принял решение.

– Я не то имел в виду, говоря: «И это все?» – уточнил Том. – «И это все?» означало: «Ты мне все рассказала?»

Время пришло. Сейчас я могла признаться во многом.

Посмотрела вниз на свой маленький животик. На чудо, которое росло внутри меня.

Несмотря на выкидыши, у меня было хорошее предчувствие. В глубине души я знала, что это мальчик. И должна была дать своему сыну хорошую жизнь. Должна была убедиться, что отец его не бросит. Я не хотела, чтобы малыш чувствовал вину за то, что у него только один родитель, как я когда-то. Теперь времена изменились, но тогда отсутствие отца было большой проблемой.

– Да, – ответила я. – Я рассказала все. А как насчет тебя?

Не знаю точно, почему я это спросила. Возможно, пыталась помешать ему и дальше задавать неловкие вопросы. Я определенно не ожидала того, что случилось дальше.

– Вообще-то, – сказал он, – и в моем прошлом есть кое-что, чем я должен был давно с тобой поделиться.

Теперь в свою очередь смутилась я.

– Что ты имеешь в виду?

– Мой отец умер от печеночной недостаточности, потому что был алкоголиком.

– Почему ты раньше не говорил? – спросила я.

Я никогда не видела отца Тома. Он умер незадолго до того, как мы с Томом встретились. Я пыталась подтолкнуть его к разговору, но Том не захотел.

– Мне было стыдно. Это еще больше укрепило мою решимость не пить. Что касается наркотиков… – Он посмотрел на меня с выражением «как ты могла?». – Я всегда считал их злом.