– А, – сказала Оливия, чокаясь со мной. – Я гадала, не была ли это старая добрая надежность. Так кто же тогда причинил тебе боль? Ну же. Ты можешь рассказать мне. Для этого и нужна девичья болтовня.

Я хотела отметить, что «девичья болтовня» никогда не была моим коньком. Даже с Эмили. В прошлом было слишком много такого, о чем я не хотела ни с кем делиться.

– Как его звали? – настаивала Оливия. Ее слова звучали невнятно. Она слишком много выпила. Как и я. Но мне лучше удавалось держать себя в руках.

– Не хочу говорить, – сказала я.

– Все еще свежо? Тогда держу пари, это была первая любовь. От нее всегда больнее всего.

Как она узнала?

«Это не опасно, Сара, – шептал он в моей спальне, расстегивая мне молнию на юбке, пока тети не было дома. – Честно. Я обещаю…»

– Сколько лет тебе тогда было?

– Шестнадцать, – ответила я.

Оливия подняла брови.

– Совсем молодая. Мне было восемнадцать. Он был французом. Мои родители были знакомы с его, и мы все вместе поехали отдыхать в Канны, – говорила она мечтательно. – Мама убила бы меня, узнай она, что на самом деле мы не «ходили гулять» по вечерам.

Теперь в мыслях пробудился образ тети.

«Ты грязная девчонка! – завопила она, неожиданно ворвавшись к нам. – Совсем как твоя мать. Ничем не лучше шлюхи».

– А Том не возражал? – спросила Оливия.

– Не знаю. Мы это не обсуждали.

Правда заключалась в том, что однажды Том спросил, был ли у меня кто-нибудь раньше, и я сказала, что встречалась с одним или двумя парнями, но они ничего не значили. Казалось, его обрадовала возможность не продолжать этот разговор. И я почувствовала облегчение.

Оливия отправила официанта за очередной бутылкой.

– На твоем месте я бы не поднимала эту тему. Таким мужчинам, как Хьюго и Том, нравится думать, что они клевые, но на самом деле они очень традиционны. Узнай Хьюго, что я не девственница, он бы не женился на мне.

– Правда?

– Да. Честно. – Она сделала еще один большой глоток и уставилась вдаль. – Иногда мне кажется, что я упустила свою жизнь.

– Почему же ты вышла за него замуж?

Ее глаза округлились, словно ответ на заданный мною вопрос очевиден.

– Потому что он был подходящим человеком. Понимаешь? Он ходил в хорошую школу. Его и мои родители из одного круга. И он много зарабатывал. Моя мать часто говорила: «Выходи замуж туда, где есть деньги. Если там окажется и любовь, получишь бонус».

– Но это ужасно!

– Не совсем. Это практично. Кроме того, я действительно любила Хьюго, когда выходила за него.

Она замолчала.

– А теперь? – спросила я.

Легкая улыбка мелькнула на ее губах.

– У нас есть девочки. Это совсем другое дело. Ты поймешь, когда у тебя родится ребенок. И не смотри так. Родится. Я знаю. Сделаю все, чтобы вы обратились к правильным специалистам. На самом деле есть один замечательный человек, который помог другой моей подруге забеременеть после многих лет попыток.

Другой подруге? Означало ли это, что теперь я тоже ее подруга?

Она была совсем не похожа на Эмили. Но, возможно, это и хорошо. Никто не заменил бы Эмили с ее добрыми глазами.

– Есть только одна загвоздка, – сказала она.

– Какая?

– Ты должна сделать меня крестной.

Я улыбнулась:

– Для меня это было бы честью.

– А теперь, – сказала она и встала, покачиваясь, – нам нужно поймать такси до дома. И по дороге мы сможем решить, где вы с Томом будете отдыхать. В Париже или в Вене? – Она взволнованно захлопала в ладоши. – У меня такое чувство, будто я сама туда поеду! Боже! Неужели так поздно? Как же хорошо, что девочек заберут из школы. Мне нужно протрезветь.

Я вернулась домой, чувствуя, что давно не испытывала такого счастья и воодушевления. Все будет хорошо. Я ощущала это всем естеством.