– Она нуждалась в чьей-нибудь помощи, – добавил я, подбрасывая мяч высоко в воздух.

– Конечно, нуждалась! И как секс? Нет, не отвечай. Сам скажу. Твое лицо напоминает мое собственное, когда во время учебы у меня был роман с одной девчонкой-хиппи в Калифорнии. Помнишь, я тебе рассказывал?

– Да. Несколько раз.

– Это было обалденно, – продолжал он так, будто я ничего не говорил. – Она творила такое, о чем я и не мечтал.

– Все совсем не так, – перебил я. – Говорил же, у нее грипп. Я присматриваю за ней, пока она болеет.

Он отступил подальше для подачи.

– Тогда ты заразишься. Не приходи какое-то время, ладно? Дети могут подхватить. Тогда мы вообще спать не будем. – Мяч просвистел мимо меня. – Гейм за мной, приятель.

После этого я некоторое время не контактировал с Хьюго. Вместо этого сосредоточился на работе и заботе о Саре. Грипп у нее был ужасный. На следующие две недели ей пришлось отменить занятия в центре и те, что она проводила на дому, «чтобы выживать».

– Мне не платят, когда я не работаю, – сказала она, в третий раз пытаясь встать.

– Это не имеет значения. Я же сказал, что позабочусь о тебе.

– Но ты меня почти не знаешь.

– А кажется, что знаю. – Слова сами вырвались изо рта. И застали меня врасплох.

– Понимаю, что ты имеешь в виду, – тихо сказала она.

Во мне начал растекаться незнакомый жар. Почти как если бы я надел теплый джемпер.

Шли дни, и я начал вести себя словно совсем другой человек. Это было и тревожно, и до странного приятно. Я даже зашел в женский магазин и купил нижнее белье и пару ночных рубашек, хотя и с помощью ассистентки.

– Очень мило с твоей стороны, но обычно я ничего не надеваю в постель, – сказала Сара, когда я принес свои покупки.

Я подозревал об этом, но хотел проявить заботу. Правда заключалась в том, что, несмотря на предположение Хьюго, у нас с Сарой не было секса. Разумеется, я ее хотел. Мое тело горело от желания. И я не мог выразить этого иным способом. А еще не мог забыть электрический разряд, который пронзил меня, когда она впервые положила свою ладонь на мою. Никогда раньше не чувствовал ничего подобного.

Но в то же время мне не хотелось, чтобы Сара решила, будто я собираюсь ею воспользоваться. Вот почему я спал внизу на диване. К тому же она болела.

К счастью, через несколько дней ей стало лучше.

– Сегодня чувствую себя хорошо, – сказала Сара, когда я вошел с чашкой чая.

Она приподнялась на локте. Красивые блестящие черные волосы с розовыми и голубыми прядями свободно спадали на плечи. Несмотря на то, что раньше она утверждала, будто спит обнаженной, на ней была одна из купленных мною ночных рубашек: бледно-голубая с «вырезом в виде сердца», как описала ассистентка. Я гадал, не решила ли она таким образом просто сделать мне приятное. Из ее глаз исчез лихорадочный блеск. И, что важнее, вернулась ее чудесная улыбка.

– Теперь я, наверное, смогу отправиться домой, – сказала она, склонив голову набок в своей обычной манере. Она напомнила мне портрет женщины с выставки прерафаэлитов в Королевской академии, на которую меня затащила Арабелла. – Большое спасибо, что позаботился обо мне.

Этого я и боялся.

– Не хочу, чтобы ты уходила.

– Я тоже. – Она встала, подошла к окну и подняла створку, чтобы впустить воздух. – В сквере посадили розы.

– Правда?

– Да! Смотри. – От волнения ее голос стал громче. – Всех цветов! Мои любимые – абрикосовые. А твои?

Никогда об этом не задумывался. Вместо того чтобы ответить на ее вопрос, я прочистил горло, которое необъяснимо сдавило.

– Когда я сказал: «Правда?» – то говорил не о розах в сквере. А о том, что не хочу, чтобы ты уходила.