Сложное решение было принято, нотариус, выслушав всех, дал подписать каждому договор найма работника на разовые работы и включил запись вновь. На экране дед с кружкой дымящегося кофе вновь поприветствовал их:

– Ну что, друзья мои, я был уверен в вашем выборе, – и с гордостью добавил: – Все-таки я неплохой психолог, и моя система работает. Ах да, вы же не в курсе. Ну, тогда слушайте.

Эта история начиналась в далеком девяносто третьем году, страна разваливалась, а вместе с ней и вся система образования, милиция, медицина. Мы с моим другом детства Геннадием Петровым сидим и пьем на кухне. Зинки моей еще и в проекте не было, а дочка с мужем живут в общаге. Я, одинокий вдовец с кучей регалий и научных степеней, перебиваюсь с хлеба на воду, и мне больно смотреть, как моя страна летит в тартарары. Генка тоже человек с историей, он служит в милиции начальником оперативного отдела и со страхом смотрит на то, как растет криминал. Под бутылочку белой и наши вздохи о погибающей стране я рассказываю Генке свою новейшую методику, которую разрабатывал последние десять лет и которую прикрыли из-за отсутствия финансирования. Не потому, что это ему было интересно, просто жалуюсь на судьбу, как принято у нас в России делать это на кухне под рюмку водки. Разработка моя называлась «Дилетанты», я рассчитывал такую теорию, что, если найти четырех подходящих друг другу по психотипу людей, каждого своей направленности, и поставить им задачу в сфере, к которой они не имеют никакого отношения, они решат ее на все сто процентов. В теории самое главное – это полная совместимость и дополняемость дилетантов. Естественно, если просто взять четырех разных людей с улицы, ничего не выйдет, их необходимо тщательно подбирать. Вот именно такую систему подбора дилетантов я и разрабатывал десять лет с группой ученых. Мне уже показалось, что у нас стало получаться, как научный институт закрыли вместе со всеми наработками. Генка тогда посмеялся надо мной, но я попытался ему объяснить, что самое главное – это правильно подобрать людей в группу, как индивиды они ничего особенного не представляют, а вот в совокупности из дилетантов превращаются в профессионалов. Я искренне считал, что моя система в будущем может стоить миллионы, а открытие достойно Нобелевской премии. На том умные разговоры закончились и начались мужские разговоры о женщинах. Но через неделю история получила продолжение. Вечером и уже без бутылки заглянул ко мне Генка и сразу начал с места в карьер:

– А будет ли твоя теория работать на задаче расследования преступлений?

Я не знал, как ему ответить, ведь такая задача просто не ставилась, но поработать согласился. Не буду, дорогие мои, сейчас вдаваться в подробности наших экспериментов, просто прошу поверить, что их было много. У Генки оказалось развито чутье, и мы вдвоем довели программу до совершенства. Друга моего убили в девяносто пятом бандиты, и тогда я остался с программой один на один. Разработанная нами система могла подбирать людей, которые распутывали любые самые сложные преступления. Первым моим клиентом стал Генкин друг, на тот момент большой бизнесмен, он был в курсе наших разработок и попросил меня об одолжении. В его фирме кто-то воровал, причем очень профессионально – ни свидетелей, ни отпечатков, ни даже тени на камерах. Просто в магазинах пропадала выручка. Мои подопечные вычислили преступника за три дня, да там было несложно, но молва пошла. Нет ничего лучше, чем сарафанное радио. Ко мне обращались по рекомендациям и только за большие деньги. Кстати, Зин, те деньги, на которые мы с тобой кутили все время, – это выручка от моих успешных операций, твоя непутевая мама никогда не присылала денег, кукушка она, – вздохнул дед, – хоть и дочь мне. Прошу, не будь никогда на нее похожа – это против человеческой природы, когда у тебя нет любви и нежности к своему ребенку. Это значит, с человеком что-то не так, чего-то не хватает в его сборке, производственный брак. И мне грустно оттого, что этот брак мой.