– Так как вы жили все эти годы? – прервала молчание Катя. – Где?

– В моей коммуналке, – мрачно сообщил Игнат. – От бабки досталась. А что? Милка у нас приезжая, своей квартирой не обзавелась, жила в съемных. От работы нас обоих отлучили. Я только свадьбы снимать мог, так это ж не деньги после модельного-то бизнеса. В журналах печатать перестали. Только оставалось, что в стоки снимки сливать, так и они накрылись. Санкции, мать их.

– Ясно, значит, ты – свадебный фотограф. А Милена?

– А я пункт выдачи открыла. Маркетплейса известного. – В голосе звучала все та же смесь тоски и злобы. – Целый день на ногах, выдавая чужие посылки. И все это для того, чтобы с голоду не сдохнуть.

– Надо было образование получать. Это никогда не поздно. По себе знаю.

– Ну да. Ты же у нас на врача учишься, как когда-то мечтала. Ага-ага. Мечты должны сбываться. Только тебя муженек кормит, ты можешь мечты сбывать, а мои мечты из-за тебя в пыль разметаны.

– Так я мечтала врачом работать и для этого учусь. А не жить праздно в небоскребе и для этого воровать.

– Игнат, заткни ее, а то разговорилась слишком. Иначе я ее прямо сейчас голыми руками придушу. Остановлюсь на трассе и убью.

– Веди машину, – приказал Игнат. – А ты, курочка, давай свою брошку.

Чужие руки, мужские, волосатые, бесцеремонные, противные, зашарили по Катиному телу, нащупывая застежку от «Софи». Она была хитрая, с секретом, чтобы ценную брошь невозможно было потерять. Игнат пыхтел, но у него не получалось. Только уколол себе палец и поцарапал кисть.

– Черт, колется!

– Бриллианты не терпят чужих рук, – заметила Катя.

Азор тяпнул Игната за палец. Тот взвизгнул.

– Эта тварь кусается!

– Выкинь его в окно. На скорости мозги по асфальту размажет, – предложила Милена.

– Не трогайте собаку!

– А то что? – засмеялся Игнат.

– Я вам расскажу, чем еще можно поживиться у Мудровых.

– Ага. Нашла идиотов. А то мы не знаем, как у них в офисе охрана налажена. Мы шесть лет к ним подбирались. Сначала, чтобы то ожерелье украсть, а потом – отомстить.

– А я и не говорю про офис. Я про городскую квартиру, – вздохнула Катя. – Свекры на даче живут, квартира пустая. Там, конечно, ценностей не так, как в офисе, но кое-что имеется.

– И квартира не на охране? – с издевкой спросил Игнат.

– На охране. Только я пароль знаю.

– Слышь, Милка, а она дело говорит.

– Да брось ты, Игнат. У нас брошь в руках, которая десять мультов зеленью стоит. Сколько в той квартире? На лимон? Полтора? И стоит ради них так рисковать?

– Ну, если для тебя лимон баксов не деньги, то можешь не рисковать, конечно. А я бы рискнул.

– Дурак ты, Игнасио, – вздохнула Милена, не отрывая глаз от дороги. – Ты эту курву в город привезешь, а она там какую-нибудь тревожную кнопку нажмет или орать начнет. Она же хитрая, как сто китайцев.

Про Азора они забыли, вот и слава богу. Уже хорошо.

– А мы не повезем ее в город. На даче оставим, привяжем хорошенько, никто и не найдет. А сами мотанемся на адрес. Время есть. Мудровы в город точно не рыпнутся.

– А вдруг ее на городской квартире искать станут? – Милена так просто не сдавалась.

– Так искать станут на моей квартире, то есть на нашей с Владом, а не на родительской, – разумно заметила Катя. – Там практически не бывает никто.

– Ладно, почти приехали. Сейчас привяжем тебя, брошь заберем, а там решим.

В своих рассуждениях о месте ее будущего заточения, а может быть и смерти, Катя была точна. Ее действительно привезли на одну из заброшенных дач в Сестрорецке. С собакой на руках она, подталкиваемая в спину Игнатом и сопровождаемая шипением Милены, по колючей и давно не кошенной траве прошла в дом. Игнат деловито начал привязывать ее к железной спинке старинной, очень тяжелой кровати.