Кто бы сомневался.

Делаю вид, что удивлен, приподнимаю брови.

— Ты знаешь, что у тебя больше сломанных костей, чем целых?! — восклицает Изабелла.

Она правда думает, что я сломал их и не заметил?

Ну да, я был гиперактивным ребенком, а кости у меня обычные, естественно, они не выдерживали всего того, что я вытворял: откуда прыгал и падал.

— В теле человека больше двухсот костей, — напоминаю с усмешкой, — так что я и половины не попортил.

Но Изабелла решила воспылать праведным гневом, и ничто ее не остановит.

— Это она, эта ужасная женщина, которая тебя воспитывала? Она не заботилась о тебе? Не следила?..

Усмешка слетает с моих губ.

— Не смей, — обрываю ее тираду.

Не кричу, не повышаю голос, но что-то в моем лице заставляет ее замолчать.

Изабелла передергивает плечами, словно от холода (я уже понял, она так делает, когда нервничает).

— Ты должен понимать, я волнуюсь, — впервые говорит что-то, хотя бы отдаленно напоминающее извинения.

— Я понимаю, — отвечаю, продолжая прямо на нее смотреть, как и она на меня. — Но не надо. Со мной все хорошо, а переломы все старые и давно заросли.

Вижу, как дергается уголок ее губ — ей хочется возразить. Тем не менее Изабелла в кои-то веки решает придержать свое мнение при себе.

— Мы поговорим об этом позже, — сдается и направляется к двери. — Отдыхай.

— Угу, — отзываюсь. — Спасибо!

Но мое «спасибо» летит уже в захлопнувшуюся дверь.

26. Глава 25

С чувством полного морального удовлетворения надеваю коммуникатор на левое запястье. Маячок, конечно, внутри так и остался, зато я сумел вернуть прибору большинство прежних функций. Любимую синюю подсветку тоже поставил, а вот с мелодией не повезло — ее удалили из «памяти» окончательно и бесповоротно. И хотя удалось восстановить многие данные, музыка канула в Лету, оставив меня с набором симфоний, выбранных Изабеллой.

На завтраке вижу за столом одного Гая. Он улыбается и машет мне рукой еще от входа. Машу в ответ и иду к стойке за едой, поглядываю по сторонам, но Изабеллы не наблюдается.

— Она улетела, — с улыбкой сообщает мне Нина, догадавшись, кого я высматриваю.

— Куда? — прикусываю язык, чтобы не ляпнуть: «Надеюсь, надолго?»

Девушка пожимает острым плечиком.

— Во Второй сектор, должно быть. Изабелла периодически ездит на личные встречи с руководством. Возвращается, как правило, к вечеру.

— Нина! — прикрикивает на нее мать, видя, что за моей спиной уже начала скапливаться очередь из желающих получить свой паек.

— Я тебе ничего не говорила, — шепчет девушка и уже громко: — Что будешь? Выбирай, не задерживай.

Наугад тыкаю пальцем в одно из блюд — сейчас не до еды. Это же просто праздник какой-то — Изабеллы не будет целый день, а сейчас только восемь утра. Кажется, я сейчас пущусь в пляс прямо здесь.

Иду к столу, и в меня чуть не врезается толстый Джордж, который набрал на свой поднос столько, сколько сумел унести.

— Доброе утро, — приветствую, а заодно поддерживаю, чтобы он не свалился на пол и не покатился по всему залу, как мячик.

— Доброе, — бормочет, пытаясь восстановить равновесие и не уронить переполненный поднос. — Ну да, ну да. — Похоже, это его любимая присказка.

Передумав падать благодаря моей помощи, медик уходит к своему столу, а я направляюсь к брату.

— Привет! — весело здороваюсь с Гаем, устраиваясь напротив.

— Ага, — интенсивно кивает с набитым ртом. Вид у него тоже довольный. — А мама укатила с утра.

— В курсе.

— Здорово! — делится впечатлениями. — Можно не делать уроки и слазить на крышу, пока никто не видит.

— На крышу? — переспрашиваю недоуменно. Тянусь к пище и чертыхаюсь — впопыхах взял ненавистную овсянку. — А что там интересного?