– Мисс Эверси, возможно, вам будет небезынтересно узнать, что в Фоконбридж-Холле имеется прекрасное собрание картин, ожидающих появления знатока, который отдал бы им дань восхищения и рассказал мне обо всем том замечательном, что на них изображено. И в Роузмонте тоже есть отличные работы. – Одну из них он не собирался упоминать, пока не собирался.

По большей части в Фоконбридж-Холле были портреты предков герцога, столь же знатных, с такими же глазами и носами, как у самого герцога. Там вы словно проходили по зеркальной галерее.

– Неужели? – неожиданно встревоженно переспросила Женевьева. Взгляд метнулся в сторону толпы гостей. Она мысленно продумывала, как бы побыстрее скрыться.

– Да. Многие из картин написаны итальянскими мастерами. Их приобрел мой отец. Возможно, когда-нибудь вы пожелаете увидеть…

С поразительной быстротой Женевьева протянула руку и выхватила из толпы молодую даму, как медведь выхватывает из воды форель.

– Мисс Оувершем! – воскликнула она. – Позвольте мне представить вас нашему уважаемому гостю, герцогу Фоконбриджу.

Глаза мисс Оувершем полезли на лоб от изумления. Перья, украшавшие ее прическу, затрепетали, словно у пойманной птицы.

– В этом нет необходимости… Я просто хотела…

Но Женевьева оказалась удивительно сильной для своего роста и крепко уцепилась за локоть высокой мисс Оувершем. Она не выпустила ее руки, даже когда женщина склонилась в реверансе.

– Мы говорили об искусстве, – радостно заговорила Женевьева. – А я знаю, вы не меньше меня любите искусство. Я уверена, герцог будет счастлив рассказать вам о своей семейной коллекции портретов. Я не хотела оставлять его без интересного собеседника, поскольку мне нужно отлучиться по неотложному делу.

И с этими словами Женевьева Эверси освободила мисс Оувершем, проскользнула сквозь толпу гостей, вышла за дверь и исчезла, словно грациозное животное.

Хитрая шалунья.

Герцог остался наедине с мисс Оувершем, облаченной в желтый наряд, но умудрившейся не выглядеть в нем желтушной благодаря блестящим густым темным волосам и свежему цвету лица. Она была очень милой, с правильными чертами, и сейчас улыбалась ему, обнажая зубы. Мисс Оувершем оказалась высокой женщиной, и ее глаза смотрели почти прямо в глаза герцога, однако, по его мнению, перья на ее голове были некстати, поскольку из-за них ее можно было заметить отовсюду. С таким же успехом мисс Оувершем могла бы нацепить на голову флаг.

Она продолжала неискренне улыбаться.

– Как приятно встретить другого любителя искусства! Что вы думаете о Джеймсе Уорде, мисс Оувершем? Найдется ли во всей стране другой художник, который бы лучше изображал лошадей?

Герцог ждал.

Мисс Оувершем счастливо улыбалась.

Возможно, она плохо слышала? Он повысил голос и чуть склонился к ней:

– Что вы думаете о Джеймсе Уорде, мисс Оувершем?

Она принялась нервно теребить шелковую ткань веера, и ее улыбка стала еще шире.

Герцог рассердился:

– Прошу меня извинить, мисс Оувершем, но неужели мои слова вас так насмешили? Возможно, Уорд уже не в моде? А лошади стали объектом насмешек? Поделитесь со мной.

Мисс Оувершем откашлялась. Значит, она не немая. Что ж, отлично.

– Не надо кричать, лорд Монкрифф. Просто… – Он чуть подался вперед, ожидая признания. – Просто я не могу удержаться от улыбки.

Теперь пришла очередь герцога замолчать.

– У вас красивая улыбка, – наконец осторожно произнес он.

– Спасибо. – Мисс Оувершем продолжала сиять.

Краем глаза герцог увидел, как в комнату проскользнула Женевьева Эверси, словно гибкая маленькая синяя тень. В руке она держала чашу с пуншем. Вот уж действительно неотложное дело! Она отыскала подходящее местечко на стеганом диване и втиснулась позади крупного представителя общества из Пеннироял-Грин, которого еще не представили герцогу, а ведь Эверси проследил, чтобы его познакомили с гостями всех рангов. Это было прекрасное место, чтобы тосковать по Гарри, и там ее не могли заметить другие поклонники.