Зато мозг четко зафиксировал вид пустого детского стульчика и с тех пор периодически воссоздавал эту картинку по-разному. Мне часто снилось, что я теряю дочь. Это всегда происходило в саду Гордиевских. Я хорошо помнила их имение и некоторые лица людей, присутствующих на вечеринке три года назад, когда все началось. На эти запрещенные самой себе воспоминания наложился тот случай на детском празднике, и шокирующий микс регулярно издевался над моей психикой.

В реальности я тоже боялась потерять Николь, поэтому таскала ее с собой везде: на рабочие объекты, в больницу, в супермаркет. Дочь должна была быть в поле моего зрения двадцать четыре на семь даже дома. Постоянная тревога за ребенка изматывала, я превращалась в неврастеничку.

Психотерапевта для меня нашла Маша, которая за эти годы стала для нас с Николь самым близким человеком.

Как оказалось, навязчивый страх был напрямую связан с непростыми отношениями и полным разрывом с мамой. В рамках терапии я написала ей длинное письмо, в котором впервые рассказала о своих чувствах и обидах и сообщила, что у меня теперь тоже есть дочь.

Обычно такие письма пишут для себя, но я отправила его по электронной почте адресату. На ответ особо не надеялась.

Мама ответила на следующий же день. Это удивительно, но она признала, что часто бывала несправедлива ко мне, и извинилась.

После ее сообщения у меня словно крылья за спиной выросли. Понемногу мы стали общаться. От нее я узнала, что Дашка теперь живет в Москве. Той далекой осенью ее любовника обвинили в воровстве. Он уехал с женой и детьми в Америку, заранее подготовив всё для побега. Даша рвала и метала. Как так? Ее – красавицу и умницу – вице-мисс Краснодарского края попросту бросили! Потом впала в депрессию и подсела на таблетки. В прошлом году моя непотопляемая подруга наконец оправилась от шока и отправилась покорять столицу.

Про Гордиевских мама ничего не рассказывала, а я предусмотрительно не интересовалась. Для мамы, как и для всех остальных, отец Николь – вовсе не средний Гордиевский, а непутевый племянник моего работодателя.

Эту легенду мы с Марией придумали еще в первые месяцы беременности. Садовник Майкл, который в то время работал в компании, он же разгильдяй Мишка, оказался лучшим претендентом на роль отца. Он пытался за мной приударить, когда я только пришла к Маше жить и работать, и по возрасту подходил идеально. Плюс ко всему он планировал переехать в Аргентину и просил у тетки денег. Маша в любом случае не отказала бы, но попросила его подыграть и «признать» ребенка.

Маме я коротко сказала, что с Мишей мы расстались друзьями, и что теперь у него другая семья. Последнее было правдой – в прошлом году он женился на аргентинке.

Встречу с мамой я оттягивала и была рада, что знакомство бабушки с внучкой Мария предложила провести на Майорке. Я заканчивала свой самый дорогостоящий проект и не хотела отвлекаться от работы, а мамин приезд точно выбил бы из колеи. Кроме того мой психолог настоятельно рекомендовал провести время вдали от ребенка, чтобы закрепить эффект от терапии.

– Как ты себя чувствуешь? Не кошмарит больше? – спрашивает Маша.

– Абсолютно нет, – отвечаю честно, – но я сильно скучаю по своей бусинке. Стараюсь думать о ней не каждую секунду, а хотя бы раз в минуту, – шучу.

Хоть никакая это и не шутка. Я реально думаю о дочке постоянно.

– А как там наш проект? – переводит разговор в рабочую плоскость.

– Позавчера утвердили! Оформляю покупку растений. Через месяц начнём земляные работы. По срокам как раз хорошо получается – октябрь. Высадка в ноябре. Идеально!