Паша сунул руку во внутренний карман куртки, вытащил оттуда рекламный листок и помахал им в воздухе.

– Вот.

– А, точно.

– Десятипроцентная скидка предъявителю…

– Я помню текст.

– Так что?

– Поправим вашу бороду, раз пришли. – Бородач наконец снял ноги со стойки. – Куда деваться.

– Странный у вас сервис. Не боретесь за клиентуру?

– Только этим и занимаемся. Раздевайтесь. Вешалка в углу.

Так и не оглянувшись на Пашу, бородач выбросил правую руку вверх и чуть назад. Жест, почти полностью повторяющий благодушное помахивание кошачьих лап. Проследив взглядом за рукой Бородача, Однолет наткнулся на рогатину, где уже висели кожаная короткая куртка, безрукавка цвета хаки и бушлат.

– Любопытные у вас котики, – сказал Паша, не сводя глаз с бушлата. – На удачу?

– И процветание. Угу.

– Судя по количеству… м-м-м… особей, гребете деньги лопатой?

– Экскаватором. Буся! Бууууссь!

Бородач явно кого-то призывал, при этом его баритон неожиданно съехал на фальцет – кокетливый и склочный одновременно. Под аккомпанемент фальцета Паша вплотную придвинулся к рогатине и принялся снимать с себя куртку. Эта процедура заняла чуть больше времени, чем следовало: все из-за того, что он пытался рассмотреть бушлат на предмет (чем черт не шутит!) отсутствия пуговицы. Но черт сегодня был совсем не склонен шутить: все пуговицы на бушлате оказались на месте. Более того, ничего общего с экземпляром, найденным Однолетом в метро, они не имели: не бронза, а черный металл. И вместо якоря там красовался медальный профиль какого-то мужика, по иронии судьбы – такого же бородатого, как Аль Пачино и яхтсмен-надомник. Да и сам бушлат вовсе не был форменным, совпадал только цвет. И мягкий кашемир, из которого он был сшит, не имел ничего общего с грубым флотским сукном.

– Буся, мать твою! – снова воззвал Бородач.

Спустя секунду в дальней части салона приоткрылась дверь, и на пороге возник еще один бородач с чашкой в руке и телефоном, прижатым к уху. От первого бородача его отличала масть (платиновый блонд vs конский каштан) и татуировки на подкачанных руках. Линейка одежды и аксессуаров – «Всё для тревелинга. Жизнь в постоянном путешествии».

– Перезвоню, – бросил невидимому собеседнику Буся и отключился.

– Кто? – с подозрением в голосе спросил яхтсмен.

– Не то, что ты подумал.

– Кто?

– О господи, Буся! Ну, Курепин, ну? Щенка нам привезут послезавтра. Успокоился?

– Правда?

– А когда я врал, Буся?

– Случалось, Буся.

Теперь платиновый блонд и конский каштан почти ворковали, перебрасывая друг другу нелепое «Буся», как шарик от пинг-понга. И Паша наконец-то сообразил, что это – прозвище, домашняя кличка вроде «зайчика» или «котенка», какую еще живность выпускают из вольеров связанные отношениями люди?

Отношениями. Гм-м…

– У нас клиент, – сообщил первый бородач. Таким тоном, как будто представлял Пашу своему приятелю на светском рауте.

– Это я, – робко подтвердил Однолет.

– Собрался приводить в порядок свою щетку.

– Метлу, – поправил второй бородач, внимательно разглядывая Пашу, который не торопился отлипать от вешалки. – Дворницкую. Все очень запущено.

– Не то слово! – поддакнул первый.

– Кофе?

– Это вы мне? – Паша перевел взгляд на чашку в руках платинового блонда. – Спасибо, конечно… Но…

– Этот кофе – мой. Вам приготовят отдельно. Входит в прайс.

– Хотелось бы ознакомиться… с прайсом.

Паша мысленно представил содержимое своего потрепанного кошелька: две тысячных купюры, две пятихатки и несколько смятых сотенных. Есть еще банковская карта примерно с такой же суммой. Неизвестно, как на метлу, а на щетку должно хватить. Все-таки не центр города, а революционная окраина, плюс десятипроцентная скидка…