– Но ведь он умер, – опешила я.

– Ну не все же люди читают газеты. Тем более что ваш отец… – Следователь сморщился и закурил сигарету.

– Что мой отец?

– Он славился тем, что беспроигрышно защищал бандитов. Его так и называли – бандитский адвокат. Видимо, дозащищался до того, что кому-то стал неугоден. Кто-то его приговорил, не зная того, что вашего отца уже нет в живых. Никакое сердце не выдержит, если человек загребает столько денег.

Услышав последнюю фразу, я закинула ногу на ногу и нервно застучала пальцами по столу:

– Послушайте, вы пригласили меня сюда для того, чтобы обсуждать моего отца? Я не желаю слушать, что вы о нем думаете. Оставьте свое мнение при себе.

Следователь посмотрел на меня осуждающе и резко сказал:

– Можете отправляться домой и приводить себя в порядок. Как только вы мне понадобитесь, я пришлю вам повестку. Моя фамилия Мельников. Зовут Владимир Владимирович.

Я хотела было встать, но следователь резко приподнялся и неожиданно махнул рукой, показывая, что еще не время вставать:

– Женя, ответьте мне еще на один вопрос. Что вы делали на железнодорожном вокзале?

Наверное, я просто была не готова к такому вопросу. Растерявшись, я тут же взяла себя в руки и нагло соврала:

– Хочу съездить отдохнуть в Крым. Я приехала узнать, на какое число есть билеты и сколько они стоят.

– Крым отменяется. Пока ведется следствие, вы должны быть на месте.

Почувствовав на себе все тот же неприятный взгляд, я не выдержала и занервничала:

– Послушайте, что вы от меня хотите? Я ничего не натворила. У меня взорвали машину, а вы смотрите на меня как на преступницу. Я сама осталась жива только по счастливой случайности. Я просто приехала на вокзал узнать насчет билетов. Не надо так на меня смотреть. Лучше распутывайте происшествие.

– Виновного мы найдем, можете не сомневаться.

– Ну, так ищите, – раздраженно бросила я и встала, чтобы уйти, но неожиданный вопрос остановил меня:

– Женя, а зачем вам была нужна автоматическая камера хранения?

Я взялась за дверную ручку, но не посмела открыть дверь.

– Вас опознал один из сотрудников милиции. Дежурный на железнодорожном вокзале. Он тоже был на месте происшествия. Он рассказал про скандал, который вы устроили у автоматических камер хранения.

Я слегка поежилась и несколько растерянно произнесла:

– Никакого скандала не было. Я увидела, как один молодой человек ломал ячейку. Он пытался запихнуть туда крупногабаритную сумку, которую не захотел сдать в обычную камеру хранения. Я посчитала это злостным хулиганством и позвала работника милиции.

На лице следователя было подобие улыбки. От его взгляда мне стало совсем плохо, заныло в груди.

– Вы требовали именно эту ячейку.

– Я уже давно ничего не требую. Тем более от сотрудников милиции.

– Вы не ответили на мой вопрос. Зачем вам понадобилась именно эта ячейка?

– Просто так. Послушайте, я что, подозреваемая? Чего вы от меня хотите?

Следователь не отрывал от меня взгляда.

– До свидания, – буркнула я и закрыла за собой дверь.

Выйдя на улицу, я глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя. После общения со следователем я чувствовала себя совершенно подавленной, на душе остался какой-то гадкий осадок. Я никогда не любила своего приемного отца, но очень часто прислушивалась к его советам. В своей области он не имел себе равных, и я это прекрасно знала. Отец не очень лестно отзывался о милиции и всегда говорил, чтобы без особой надобности я не обращалась к стражам правопорядка, а уж если обратилась, то не болтала бы лишнего и на вопросы отвечала уклончиво. Любое слово могло обернуться против меня. Сейчас мне «посчастливилось» убедиться в этом на собственном опыте. Не успела прийти к следователю, как сразу же почувствовала себя преступницей.