- Что? - притворно вздернула брови Софи.

- Он же инквизитор, - прошептала Жюли словно по большому секрету. - Инквизиторов разве можно считать полноценными мужчинами? Им же нельзя! Я допустила по отношению к нему такие бессовестные мысли, что мне сейчас совестно…

Софи усмехнулась.

- Нельзя, - повторила она едко, - а за коленки вас трогать можно?

- О, это совершенно невинно! - воскликнула Жюли. - Вы видели? И сочли это приставанием? Да что вы! Он просто сказал, что плетение моих чулок напоминает ему узоры, которые он видел в пустыне. Всего-то захотел посмотреть. Ну что такого? Он же инквизитор, он же свят. Все равно как доктор.

«Интересно, - подумала Софи, - к походу к какому доктору можно приравнять сегодняшнюю мою ночь?!»

- Конечно, свят, - поддакнула Софи. - И обручального кольца на его руке вы не заметили? Женат он был вполне традиционно. Не свято. Повязан плотским союзом. Так что, милочка, когда он трогал ваши коленки - это было то самое. Оно.

- О, - произнесла Жюли, совершенно потрясенная. Она даже потускнела, побледнела от шока, и Софи торжествовала небольшую победу, понимая, что ведет себя  недопустимо и мерзко, из ревности очерняя Тристана в глазах этой разряженной кокетки.  - Вот оно что! Был женат! И что же? Развелся?

- Нет, - злорадно ответила Софи. - Его супругу убили. Сами понимаете, работа у него опасная, недоброжелателей много. Ему и отомстили таким жестоким способом. Хотели припугнуть. Так что находиться рядом с ним смертельно опасно.

«Немного привру - никому худа от этого не будет. Отпугну эту дурочку от инквизитора. Ему же лучше будет!», - хладнокровно убеждала себя Софи, глядя в расширенные от ужаса зрачки Жюли.

- Магия пресвятая! - взвизгнула Жюли, прижимая ладони к побледневшим щекам.  Софи клекотала, как стервятник над ущельем, полным трупов. - Бедняжка! О, дорогой, храбрый, великодушный бедняжка! Как, наверное, ему больно и тоскливо! Сердце вдребезги! Как, наверное, он страдает! И никому не показывает своей печали! И никого рядом, ни друзей, ни соратников, кто мог бы пожалеть и поддержать! Но мне не страшны его враги! Так ему и передайте! Я найду в себе мужество поддержать его и подарить ему несколько ободряющих слов!

 У Софи от неожиданности скулы свело. Это была совсем не та реакция, на которую она рассчитывала.

Но Жюли, вероятно, слишком впечатленная подробностями жизни Тристана, разрыдалась  и кинулась бежать вниз по лестнице, оставив Софи, чувствующую себя победительницей, на отвоеванной территории.  А раз победительница - значит, имеет полное право зайти в комнату к Тристану.

Он словно ждал ее, стоя посередине комнаты, сунув руки в карманы. На губах его блуждала странная улыбка, и Софи, лишь глянув в его глаза, поняла, что он все слышал.  

«Тем лучше! - хорохорилась Софи, бесстрашно глядя в лицо инквизитору. - Меньше будет распускать перья перед всякими девицами! В конце концов, это  моя гостиница, и нечего сюда водить всяких профурсеток!»

- От вас пахнет профурсеткой, - ворчливо произнесла она. - Весь пропах!

- От меня пахнет розовым маслом, - парировал Тристан, усмехаясь. - Профурсетки пахнут… иначе.

В глубине комнаты раздался грохот. Софи и Тристан разом обернулись на звук, и Софи с изумлением увидела Густава, уронившего ящик с бинтами и микстурами.

- О, - произнесла Софи изумленно, рассматривая смущенного мальчишку. - Так он все это время был здесь?..

- Вызвался помогать мне, - пояснил инквизитор. - Нашел вот то, из чего можно было соорудить тугую повязку.

- А, - сказала Софи, краснея. - Простите… вы все слышали… всю мою глупую болтовню… и я сказала, что вы приставали… небеса, стыд-то какой! Беру свои слова обратно! Конечно, при Густаве вы бы не посмели…