- На фото вы немного полнее, - констатировал я.

- Давай на «ты» - пробасил Николай прокуренным голосом.

На Коле была обычная белая майка без рукавов и темно-синие спортивные штаны.

- Тапки не предлагаю. Их просто нет. Поэтому проходите обутые, тут еще не везде штукатурка убрана. Грязно.

Вслед за Мишкой я повесил куртку на вешалку, и мы прошли на кухню, где практически не было видно окна, настолько было накурено.

- Коль, тебя проветривать вообще не учили, на хрена так накурил? – рыкнул Мишка и открыл окно на распашку.

- Я не заметил.

Все молча сели на табуретки. Через пару минут Мишка поставил окно на проветривание, и мы не сговариваясь достали каждый свои сигареты. Хорошо, что по дороге я купил себе нормальные сигареты, а то эта зарубежная дрянь меня порядком достала.

Я закурил первым и теперь, когда на кухне не так задымлено, я смог более детально рассмотреть Никинова отца.

Николай казался намного старше своих лет, а борода совершенно его не красила, а лишь делала хуже. Вокруг рта все волоски пожелтели и напоминали пожухшее поле после дождя. Мужчина был совершенно седым. Густая, красивая шевелюра, но абсолютно пепельного цвета. Казалось перед тобой дед Мазай, а не мужчина 50-ти лет.

Глаза большие, как у Ники, но серые, а не зеленые. Волосы длинные волнистые, доставали практически до плеч. И лишь брови еще сохранили свой естественный черный цвет. Прямой широкий нос и впалые щеки. Взгляд наполнен невероятной тоской и усталостью. Я рассматривал Николая, а он меня.

- Не слишком ли молод твой друг для такого дела? – нахмурился Николай, посмотрев на Мишку.

- Нет, не молод, - вздохнул мужчина, - ты слышал в прошлом году накрыли банду, где погиб правая рука Лютого – Штык?

- Да, конечно. Это ж дело гремело на всю Россию. И Лютый сдох, не дожив до суда, как и все его шестерки.

- Не все. Перед тобой как раз и сидит правая рука Лютого – Штык.

- Что? – вскочил Коля с места, уронил табуретку и попятился к окну ища глазами предмет, которым можно будет защищаться, - ты кого в дом привел? – заорал снова он.

Я сидел спокойно и даже глазом не моргнул, но уже был готов к любой развязке зная, что в ботинке у меня спрятан нож.

- Коля, сядь на место, - тихо, но твердо проговорил Мишка, - перед тобой бывший мент, да еще и какой мент, - Мишка ненавидел слово «полицейский» и всегда себя и остальных сослуживцев называл ментами, - он в 2000-х был завербован моим отцом и работал на два фронта. Позже получил образование и почти 20 лет работал под прикрытием.

- Сколько? – у Коли отвисла челюсть, - этого не может быть. Столько не работают на банду и не выживают в ней.

- Работают и выживают. Это живой пример и доказательство. Все преступники, которые были пойманы в Смоленске, все благодаря ему.

Коля явно был в шоке. Неверие в глазах и поза говорили о том, что доказывать придется очень долго.

- Слушай, Коль, я серьезно, - вздохнул Мишка, - я его с детства знаю, а мой отец называл его сыном.

У мужчины округлились глаза.

- Сергей Александрович? – осипшим голосом спросил он.

- Да.

- Но Штыка звали не Роман. Я помню мужики говорили про Миронова Олега Андреевича.

- А как ты думаешь Олег должен был жить в стране после того, что совершил? Естественно, мы сменили ему имя и выслали из страны. Тогда не все преступники были пойманы, понимаешь? Вспомни фото, которое мелькало у нас в разработке.

До Николая, наконец, стало медленно доходить. Лицо выровнялось, и он перестал шарить глазами по кухне в поисках ножа. Мужчина медленно опустился на стул и спросил.

- Как? Как тебе удалось столько времени жить на два фронта?