Не теряя времени на изучение других сосудов, быстро приняла ванную, насухо вытерлась большим полотенцем и завернулась в пушистый белый халат.

В покоях меня ожидала служанка. По ее остроносому личику я прочла, что она удивлена немало тем, что фири приняла ванну самостоятельно. Похоже, она ожидала, что выберусь оттуда в мокром платье, которое не смогла снять и плескалась прямо в нем.

Хмыкнув, попросила служанку принести мне льда. Пора было начинать ухаживать за собой, кто знает, как долго мне придётся быть здесь. Может, я даже останусь навсегда в этом теле. От этой мысли у меня засосало под ложечкой.

Служанка (надо бы узнать, как ее зовут) с удивлением наблюдала, как я провожу кубиками льда по лицу.

— Вам нехорошо? — осведомилась она с участием, но лишь я взглянула на нее, как служанка стушевалась.

— Все хорошо, — помягче ответила я ей, увидев, что она испугалась. Взглянула в зеркало на свои торчащие волосы и оглядела столик: — Ты не знаешь, где расческа?

— Вы же сами приказали все расчески выбросить и остригли волосы, когда узнали, что ваш отец обещал вашу руку зеору Реодору, — тут она испуганно ойкнула, опустила глаза и затараторила, отступая назад: — Простите, вы же приказали не напоминать.

— Ничего страшного, — как можно мягче сказала я, думая, чем же Элея запугала девчушку.

— Я сейчас принесу расческу, — метнулась служанка к дверям и исчезла.

Я вернулась к косметическим процедурам. Сюда бы хорошо маску или крем. Почему-то никаких уходовых средств в комнате не было.

Тут через зеркало я заметила движение в окне. Быстро оглянувшись, не увидела ничего. Наверное, показалось. Я вернулась к зеркалу, но тут я явственно увидела, как темно-золотистая штора заколыхалась и потянулась в сторону.

В ужасе вскочив, я схватила первый попавшийся канделябр под руку и выставила вперед, как оружие. Несколько секунд ничего не происходило, и я почти расслабилась, подумав, что это было просто дуновение ветерка.

Но тут на постели явственно одна за другой появились вмятины, похожие на когтистые следы длиннопалого зверя. И направлялись они в мою сторону.

Закричав, я бросила в ту сторону канделябр и метнулась к двери. Мне навстречу в комнату вбежал мужчина и выхватил сияющий меч, глядя на меня.

Выражение его лица было пугающе суровым, насупленные густые брови и тонкий шрам, перечеркнувший скулу выдавали опасного воина. Я мгновенно забыла о невидимом звере, замерла и медленно подняла руки. Всё! Баста, карапузики. Меня раскрыли! Сейчас будет суд над самозванкой и показательная казнь.

— Что случилось? Почему вы кричали! — закричала служанка, врываясь в покои следом за воином.

Ой, у меня же тут невидимый зверь!

Обернулась к кровати, все так же не опуская рук, и указала подбородком на постель, на которой уже красовалась внушительная вмятина, как будто невидимый зверь прилег отдыхать.

«Неудивительно, — подумалось мне, — после попадания канделябром любой бы прилёг!»

— Это, похоже, твой горгун, фири Элея, — укоризненно сказал воин, убирая меч в ножны. Его глубокий бархатистый голос вдруг отозвался у меня в груди. Что за интонации и глубокие нотки! Я словно провела рукой по шелковистой шерсти черной пантеры.

— Горгун? — позабыв об осторожности, переспросила я.

— Что с тобой, Элея? — приподнял воин бровь.

— Прости, — опомнилась я, укусив себя за губу, чтобы привести чувства в порядок, и опустила руки. — Инициация, все такое… Волнуюсь!

Сама же напряженно думала, а не есть ли этот воин сам Реодор. Если это он, то странно, что Элея не хотела за него замуж.