- Настена… - начинаю я канючить, однако получаю лишь категоричный ответ:

- С беременными спорить нельзя! Можешь даже выпить, я разрешаю.

  Прыскаю от смеха, но все равно отказываюсь от алкоголя – нет вообще никакого желания что-либо пить или праздновать. Ужин, сытый желудок, а потом душ и сон – это программа максимум на ближайшие два часа.

- Кстати, - начинаю, когда ужин в самом разгаре. – Ко мне сегодня Валевский приперся на работу. Вот интересно, какая падла его ко мне послала?

  Настя смотрит на меня, а потом медленно переводит взгляд на своего мужа. Точнее, мы это делаем одновременно, так как я начинаю понимать, откуда дует ветер.

- А чего это сразу “падла”? – как ни в чем не бывало произносит Захар и поднимает обе брови в немом изумлении. – Между прочим, я просто хотел помочь другу.

- Помочь, значит, хотел, - повторяю за ним слова, растягивая буквы и начиная закипать внутри. - Гончаров, я тебя придушу, - шиплю как змея, не отводя взгляда от своего собеседника. И тут внезапная мысль бьет мне в голову, и я немного остываю.

 – Погоди, - хмурюсь, наблюдая, как он расплывается в кривой улыбке, видимо, понимая, что сейчас на его голову свалится кара небесная в виде теперь уже моего гнева. – Ты отправил Валевского ко мне, не сказав, что именно я, - делаю паузу, глядя, как парень и дальше продолжает скалиться, - директор фирмы?

- Я просто прикольнулся! – прыскает Захар со смеху вместе с Настей.

  Весело им, ты посмотри! И про разбитую машину, как я понимаю, они напрочь забыли!

- Я сейчас тоже прикольнусь и откручу тебе голову, - ворчу в ответ, однако не успеваю больше сказать ни слова, как у Гончарова звонит телефон.

  Как же не вовремя неизвестный абонент прервал нашу “милую” беседу. Однако, как только Захар поднимает трубку и произносит единственное слово “Да”, из динамика раздается грозный ор Валевского:

- Гончаров, я тебя придушу!

  Вот сейчас еще один кирпич свалится на голову бедного Захара. Хоть в чём-то мы с павлином солидарны – даже фразами одинаковыми начали разговаривать.

  Чур, я Гончарова душу первой, а ты, “мистер великолепие”, становись в очередь!

- Я тоже рад тебя слышать, Рома, - усмехается Захар и подмигивает нам с Настеной.

  Она, кстати, прыскает со смеху, слыша и грозный рев Валевского, и наблюдая за моим пылающим от возмущения лицом, однако именно ей я прощаю столь раздражающее сейчас меня веселье. Беременным надо побольше положительных эмоций – раз мое фырканье и крики павлина доставляют ей радость, то я готова еще пару нелицеприятных фраз высказать в его адрес и послушать, что он придумает в ответ.

  Хотя, что он умного и нормального может придумать? Разве что…

- Ты же знал, что эта курица там директором работает, - продолжает вопить Валевский, прерывая мои рассуждения на тему его скромной персоны.

  Кто? Я курица? Ах, ты…  Да я за это тебе такую райскую жизнь устрою - будешь вспоминать и вздрагивать при малейшем шорохе! Прямо бесит до посинения и позеленения, от чего я закипаю еще больше.

- Передай ему, - излишне громко говорю улыбающемуся Захару,  чтобы некоторые сволочи на другом конце прекрасно услышали мою гневную тираду, - что за “курицу” ответит.

- Не понял, - в трубке раздается удивленный голос Валевского. – Она что, рядом?

- Ага, - смеется Захар, ничуть не впечатляясь моим гневом. - И передает тебе пламенный привет, Ромаха.

  Секундная пауза, а после Захар резко отодвигает руку в сторону вместе с телефоном и морщится, так как из динамика раздается истошный вопль раненого вепря:

- Гончаров! – хотя, нет, он  не вопит, и даже не орет. В моем лексиконе не находится слова, чтобы описать этот громогласный рёв, который слышат, наверное, даже соседи через стенку. – Ты своей смертью точно не умрешь!