– Это не много, – не согласился со Стрельцовым Осипов. – И за это скажи спасибо Гучкову.

– С какой это стати мне говорить спасибо октябристу и монархисту Гучкову? – удивился Стрельцов.

– Да не тому Гучкову, что звался Александром и был военно-морским министром Временного правительства, – засмеялся Николай, – а его брату, Николаю Гучкову, московскому городскому голове. Это благодаря его стараниям в Первопрестольной появились трамваи. Если бы трамваев в Москве не было, Георгий, то извозчиков было бы тысяч пятнадцать, а может, и все двадцать. Вот это действительно очень много… Так что, дерзай!

Извозчичьих бирж на Москве было несколько десятков. Крупные биржи легковых извозчиков находились на Дмитровке, на Страстной площади через дорогу от памятника Пушкину, у Гостиного Двора, на Театральной и Лубянской площадях, у Троицких ворот, на многолюдной и торговой Ильинке, у театров, банков, вокзалов и гостиниц, а более мелкие извозчичьи биржи – у перекрестков и на въездах на шоссе и тракты.

Ломовые извозчики группировались преимущественно у вокзалов, стояли поодаль от легковых на Ильинке, у Гостиного двора и, конечно, на Лубянской площади. Словом, можно было бы сносить не одну пару сапог, хаживая по биржам извозчиков, ежели бы начальник МУРа не распорядился выделить на бригаду Бахматова извозчика с пролеткой. И каждый день то Жора, то Коля Осипов, расположившись на заднем сиденье пролетки, как большие начальники, вылетали на улицу со двора дома Еропкиной, где находилось Московское управление уголовного розыска, и старорежимный кучер в поношенной атласной поддевке зычно кричал на всю ивановскую:

– По-береги-и-ись!

Поездки по извозчичьим биржам результата не дали. Да и о чем было спрашивать извозчиков? Не ведают ли они о своем коллеге, который высматривает клиентов побогаче, затем сажает их в свою пролетку, везет к себе домой, где забивает бедолаг до смерти заготовленным топориком?

Разумеется, многие извозчики предпочитают состоятельных седоков, однако в отличие от преступника они везут их не к себе домой, а по названному адресу. В общем, после нескольких дней розыска стало понятно, что извозчичьи биржи ничего не дадут. К тому же по закоренелой традиции извозчики никогда не были откровенны с сотрудниками правопорядка, из некоторых кучеров приходилось вытаскивать слова едва ли не клещами, а другие возницы просто съезжали со стоянки, узнав, о чем идет разговор. Словом, извозчичьи биржи оказались полной «пустышкой».

Больше повезло Коле Осипову. Но здесь большую роль сыграли служба в милиции и оперативный опыт – Николай успел полгода поработать районным уполномоченным, в двадцать первом году стать агентом МУРа, раскрыть два убийства, более сорока краж и разбоев, пройти за полтора года три ступени, начиная от агента уголовного розыска третьей категории до субинспектора, и попасть в первую «убойную» бригаду Леонида Лаврентьевича Бахматова.

В известном на всю Москву Гусенковском извозчичьем трактире Николай на четвертый день своих поисков подсел к двум пожилым кучерам, неспешно распивавшим чай с мягкими рогаликами. Слово за слово и Стрельцову удалось узнать, что оба возчика бывают время от времени на Конной площади, которая, по выражению одного из них, уже «не та после постройки Морозовской детской больницы, но лошадок и по сей день на ней продают и покупают». Еще этот извозчик рассказал о том, что часто там бывают барышники и приезжие, желающие купить лошадь. И что на лошадином рынке он дважды в прошлом году видел мужика, приезжающего на пролетке и желающего вроде бы как продать свою кобылу.