– Ты меня не понял, – продолжал терпеливо объяснять Березин, – Саня, безусловно, чудесный парень – это видно по его лицу, только той идеальной дружбы, о которой ты мечтаешь, на самом деле не существует. Уж поверь своему отцу. Каждый мужчина в конце концов заводит семью, детей, и тогда дружба отходит на второй план, если вообще не забывается. А Саня твой уже влюблен, он тебе говорил?

– Не говорил, но я и сам заметил. Только это ничего не меняет. А Саня всегда знает, что делает.

– Ни один человек не может всегда знать, что делает, – возразил Петр Ефимыч. – Ты поймешь это, когда вырастешь.

Вадим, однако, уперся к досаде отца. Что бы тот ни говорил, какие бы аргументы ни приводил, он не подозревал, что между Вадимом и Саней существовала священная тайна, перед которой любые трезвые житейские доводы превращались в пустой звук.

Пора было трогаться в обратный путь. Вадим расцеловался с бабушкой и дедом, обнялся с Саней, и – чего уж считаться – с Михаилом, а Вере вернул поцелуй, коснувшись губами ее атласной щеки.

– Прощай, коза-дереза, – сказал он, – не оставляй его надолго одного.

– Теперь он не сможет скрываться, – заржал Мишка, – теперь школа начинается. Влипушки! Спасайся, кто может!

– Вредина! – обиделась Вера и отвернулась, закусив яркую губу, а Саня показал охальнику кулак.

Оставаться долго в одном состоянии для Веры было неестественно. Уже через минуту она сменила гнев на милость и вспыхнула улыбкой, отчего на щеках у нее заиграли золотинки. Она остановила на Сане взор ребенка, которому купили долгожданную игрушку, но еще не дали в руки.

– Вообще-то… а что? Должен ведь кто-то о нем заботиться?

Совсем скоро Вадим с отцом и его спутниками добрались на моторке до пристани и пересели на речной трамвай. Свирица оставалась позади, но Вадим не грустил. Жизнь его только начиналась.

Дома, в Ленинграде, едва вся семья собралась за обеденным столом, Вадим преподнес еще один сюрприз. Он объявил родителям, что в музыкальную школу больше не пойдет. Лариса от такого известия застыла, испуганно покосившись на мужа.

Последний, запивая еду отменным киндзмараули, поперхнулся и судорожно закашлялся.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь? – отдышавшись, спросил Березин угрожающим тоном.

– Вполне, – заверил вольнодумец, – я решил заняться спортом. Лучше всего боксом.

Петр Ефимыч, забыв о благих намерениях, полностью потерял самообладание.

– Это уже переходит все границы! – загремел он, и Лариса съежилась над своей тарелкой.

– Папа, ты пугаешь маму, – сказал Вадим. – Дай спокойно поесть.

Березин умел управлять своими чувствами, хотя на этот раз удар был слишком силен.

– В таком случае, ешьте без меня, – холодно произнес он и удалился.

«Неблагодарный, – думал он, нервно разгуливая по большому, отделанному красным деревом кабинету. – Чего ему не хватало? Стоило какому-то деревенскому мальчишке втереться к нему в доверие, и он сразу же стал для него чуть ли не богом. Что это, та самая насмешка судьбы? Зачем власть, деньги, если родной сын тебя ни во что не ставит?»

Дверь приоткрылась, и в комнату несмело вошла Лариса.

– Это все ты, – сразу же накинулся он с упреками на жену, – я тебя предупреждал, я всячески пытался оградить его от ненужных знакомств. У меня все было под контролем, пока ты не пошла у него на поводу!

Конец ознакомительного фрагмента.