Видимо, та же мысль пришла в голову и Тому Фаггусу. Как ни возмутило его мое нахальство, но он подозвал к себе Винни и сказал ей неожиданно спокойным голосом:

– Полегче с ним, дорогая. Сбрось поаккуратнее на солому этого свиненка, и будет с него. Даст Бог, еще поумнеет.

С этими словами он снял седло, и я в мгновение ока взлетел на Винни.

Вначале кобыла вела себя спокойно, словно ей понравилась такая легкая ноша, меж тем как я, дурачок, вообразил, будто она не куролесит потому, что чувствует: наездник кое-что смыслит в выездке и справиться с ним будет непросто.

– Н-но! – закричал я на Винни, заметив, что публика, собравшаяся во дворе, малость заскучала. – Н-но! Покажи, на что ты способна!

Я сжал пятками лошадиные бока. Кто-то из работников подбросил в воздух свою шляпу. Ожидая команды хозяина, Винни упруго вздыбила передние ноги, а затем Том Фаггус издал громкий свист, и лошадь, подобрав ноги, изогнула спину дугой. Я почувствовал, что сейчас-то она и задаст мне жару, но отступать было поздно, оставалось лишь мужественно выдержать предстоящее испытание.

Вначале коварная красавица вскинула голову и разбила мне нос так, что сразу дала сто очков вперед самому Робину Снеллу из Бланделл-Скул (читатель, вероятно, помнит историю моей последней драки в этом заведении?). Затем она глубоко опустилась на передние копыта, а круп задрала чуть ли не в поднебесье, рассчитывая, что я кувырнусь через ее голову, как с горки. Обнаружив, однако, что хитрость не удалась, она понесла меня с места в карьер, и, честное слово, ни до, ни после этого не довелось мне более нестись над землей с такой скоростью. Проклятое животное, она несла меня прямо к каменной стене, ограждавшей ферму.

– Прыгай, Джек, прыгай! – услышал я пронзительный крик Анни.

Я подумал, что сейчас мы оба – и я, и лошадь – расшибемся в лепешку, однако в последний момент Винни отвернула от стены, но так, что левым коленом я проехался по гранитной кладке, как по грубому напильнику.

– Ах ты черт! – взвыл я от боли и досады, увидев, что шерстяные штаны порваны безнадежно. – Ну гляди у меня: если нынче я отправлюсь на тот свет, то только вместе с тобой!

А Винни между тем, перемахнув через ворота, поскакала прямо на луга, и я, прильнув к ее шее, проклял день и час, когда появился на свет. Все быстрее и быстрее уходила земля из-под лошадиных копыт, и все чаще и чаще билось мое сердце, и я уже начал задыхаться, не в силах вынести эту ужасную гонку.

И все же, несмотря ни на что – даже на то, что развязка этого поединка была не за горами и результат нетрудно было предугадать, – я уже знал, что я молодец, потому что продержаться на спине чалой красавицы так долго – уже победа. Ветви деревьев нещадно хлестали меня по лицу, и спина моя разламывалась от боли, и я уже мечтал только об одном – лечь и умереть на месте, как вдруг со стороны, где стоял наш дом, раздался знакомый свист, и кобыла остановилась как вкопанная. Затем, развернувшись на месте, она полетела на зов хозяина – плавно, бесшумно и стремительно, как ласточка. Сколько изящества и грации было в ее движении! Винни была воистину королевой в своем роде, и я выпрямился, попытавшись изобразить горделивую осанку, но силы мои были уже на исходе, и когда Винни, порхнув через ворота, снова очутилась на нашем дворе, я тут же ослабил хватку и стрелой полетел на солому.

– Неплохая работа, малыш, – стоя надо мной, добродушно заметил Том Фаггус. – Дай срок, мы с Винни еще сделаем из тебя хорошего наездника. Я и не думал, что тебя на столько хватит…