Он помог мне забраться в седло — с непривычки я запуталась в юбках — и мы двинулись к городу.

На ночь ворота столицы не закрывались: бояться пока некого, да и со всей страны шли паломники — прикоснуться к гробнице Роберта. Никто ж не знал достоверно, что гробница пуста, хотя слухи ходили. Они были мне выгодны.

Я заплатила немаленькую пошлину за двоих и двойную — за лошадей. Последний вид сборов - мое нововведение, весьма неодобренное знатью, державшей целые табуны. Но навоз с улиц кому-то надо убирать, и из чего-то платить уборщикам при пустой казне. В конце концов, в раю должно быть чисто.

Первым моим прозвищем от народа стало — Чистильщик.

В обмен на серебро стражники выдали нам пропуск на сутки, как паломникам. Тогда я и узнала имя спутника — Канис.

Я назвалась древним именем Айрани, часто встречавшимся в гимнах божественных айров.

Мы приложили к бумаге оттиски с ладоней, выкрашенных охрой — защита от подмены. Эти пропуска горожане уже обозвали «красной чумой», а паломников, соответственно, «чумными». И никто, кроме Таррэ и его тройки, не знал, что охра выдана страже не простая, а колдовская. Я под надзором вейриэнов долго мучилась над заклинаниями и составом порошка, чтобы он реагировал на чуждую Белому пламени магию. Пускать под бок новых шаунских или инсейских диверсантов мне не хотелось.

Мера оказалась действенной: в первую неделю нововведений каждый день у кого-нибудь из гостей, не предъявивших специальных грамот, вспыхивали ладони. Их десятками отлавливали по всем городам и крепостям. Потом засланцы иссякли, либо мои враги придумали контрмеры. Значит, пора усовершенствовать порошок, но где взять на все время?

Вторым моим прозвищем стало — Красильщик.

Постоялый двор, куда мне надо было попасть, находился не слишком далеко от ворот, в бедных кварталах. Пастушонок не удивился, что девица в плохоньком плаще и без поклажи направилась искать пристанище именно там, но неодобрительно нахмурил брови:

- Это, конечно, твое дело, Рани, но я бы не советовал туда идти. Раньше там уличные шайки орудовали. Не всех же подлецов темный владыка... тьфу-тьфу, не в ночь будь упомянут... с собой забрал.

Тут он прав. Не всех. Аристократия осталась почти в полном составе. Тут мой папочка проявил неожиданное милосердие. Наверняка чтобы не остаться без шпионов. И гильдии воров, мошенников и нищих по-прежнему процветали. Только самые отъявленные негодяи, у кого руки были по локоть в крови, канули вместе с Темной страной, как мне докладывал советник по внутренним делам. Но на освободившиеся места быстро пришли новые главари.

В городе было темнее, чем за его стенами: дома стояли плотно. Улицы почти пустовали — ставшие поголовно добропорядочными горожане мирно спали. Нам попались на пути лишь тройка подозрительных личностей, ушмыгнувших в подворотни, одна безбоязненно прогуливавшаяся парочка влюбленных, да две небольших группы селян-паломников, помахавших нам выкрашенными охрой ладонями. Мне было больно смотреть на их лохмотья и изможденные лица. Голодный рай, да...

И, кстати, ни разу не встретились разъезды стражи. Непорядок. Впрочем, я сама же, вдребезги поссорившись с главой городской стражи, на две трети сократила эту армию бездельников, при которых прежде вольготно чувствовали себя бандиты. Все равно платить нечем. Освободившиеся солдатские и командирские руки направила на сельские работы, причем, с оплатой в счет будущего урожая. Надо было пользоваться небывалой оттепелью, срочно пахать и сеять с трудом добытое зерно. Как я его добывала при пустых, как и казна, королевских закромах — отдельная неприглядная история.