– Что же ты, девочка, неужели не рада?

Мод безмолвно покачала головой. Она посмотрела на бабушку, но Матильда вновь приняла столь невозмутимый вид, что, казалось, это вовсе даже и не она плакала тут совсем недавно.

– Это очень хорошая партия, – горячо продолжил отец. – Его дядя – сам Ранульф де Гланвиль, а брат – епископ Солсберийский. Теобальду Уолтеру будут дарованы земли, привилегии и должность шерифа. Да еще вдобавок его земли граничат с нашими. Будет намного лучше, если наши семьи окажутся связаны браком. – Ле Вавасур нетерпеливо повернул голову Мод, заставив ее посмотреть на отца, и голос его стал суровым. – Вот что, милая, я рассчитываю, что ты ради меня постараешься. Поэтому давай сразу договоримся: не дуться и не закатывать истерик. Ты из рода Вавасуров и должна нести это имя с гордостью. Я не хочу, чтобы Теобальд Уолтер отказался от свадьбы, увидев, что ты ведешь себя как упрямый ребенок. Ты меня поняла?

– Да, папа, – прошептала Мод.

Зрачки у нее расширились так, что почти скрывали яркую изумрудно-зеленую радужку.

– Вот и хорошо, – кивнул отец, явно удовлетворенный, и откинул полог шатра. – Идем, нам нельзя опаздывать.

Мод вдруг показалось, что ноги у нее из расплавленного свинца. А вдруг она упадет? Надо ведь непременно нести бремя фамильной гордости ле Вавасуров, не спотыкаясь. Поскольку дочь не двинулась с места, отец нетерпеливо крякнул, схватил ее за руку и потащил за собой. Даже и не думая сопротивляться, онемевшая от изумления и потрясения, Мод покорно вышла за ним в яркую свежесть летнего утра.

Аббатство было не так заполнено народом, как во время коронации, но все же в нефе собралась немалая толпа желающих стать свидетелями церемонии посвящения в рыцари. Сегодня присутствовали и женщины, так что атмосфера была хоть и официальной, но все же более свободной, чем накануне.

Меч Фулька лежал на алтаре, рядом с мечами его братьев и еще девятерых молодых людей, которых королю Ричарду предстояло возвести в рыцарское звание. Узорчатый клинок Фульку подарил Теобальд Уолтер. На позолоченный пояс и ножны пошел доход от ламборнской шерсти. Накануне отец с шутливым сожалением заметил, что хотя дочерей у него нет и о приданом можно не беспокоиться, однако покупать шлемы и прочее для сыновей не менее разорительно. Разумеется, на самом деле он прекрасно понимал, что его мальчикам очень повезло: получить рыцарское звание из рук самого Ричарда Львиное Сердце, и не где-нибудь, а в Вестминстерском аббатстве – на это не жаль никаких денег.

Архиепископ Болдуин окропил оружие святой водой, прося Господа, чтобы хозяева мечей могли использовать их лишь во благо: защищать церкви, вдов и сирот, и карать тех, кто чинит зло. Королевские слуги привязали мечи на пояса юношей и вручили каждому из них пару позолоченных шпор.

Ричард, до того стоявший немного поодаль, сейчас вышел вперед. Его глаза были слегка покрасневшими после вчерашней церемонии и пира, но волосы по-прежнему горели, как золотые нити, а на челе красовалась королевская корона.

Молодые люди преклонили перед ним колени и склонили головы. Фульк, стоявший в первом ряду, уставился на сапоги монарха. Они были изящно расшиты золотом: такая отделка плохо вязалась с их огромным размером – нога у Ричарда была будь здоров.

Король достал из выстланных шерстью ножен полированный стальной меч и возложил его сначала на правое, а потом на левое плечо Фулька.

– Фульк, сын Фулька, объявляю тебя рыцарем, – провозгласил Ричард звучным баритоном и, убрав меч в ножны, повелел юноше подняться.