– Не все решается словом короля, – ответил ему отец. – Свои законные права приходится доказывать в суде, а если вдруг дело окажется щекотливым или же судьи сочтут его надуманным, то рассмотрение этого дела могут и вовсе отложить, занявшись решением неотложных вопросов. Видит Бог, я приложил все силы, чтобы вернуть Уиттингтон. Генрих обещал мне содействие, но у короля, разумеется, есть заботы поважнее. – Он пристально посмотрел на Фулька, стиснул ему плечо, как мужчина мужчине, и сказал: – Ранульф де Гланвиль вправе рассмотреть нашу жалобу, а он будет твоим наставником. Ты уж, сынок, постарайся быть у него на хорошем счету.

И Фульк старался вовсю, и не только потому, что фамильной гордости у него было не меньше, чем у отца. Фульк вообще имел обыкновение, взявшись за какое-нибудь дело, выполнять его на совесть. Под руководством юстициария он научился виртуозно разбираться в тонкостях математики, а также здорово поднаторел в латыни и юриспруденции. Однако Фицуорин до сих пор не знал, доволен ли его успехами мастер Гланвиль, ибо наставник его был серьезным человеком средних лет, чрезвычайно скупым на похвалу.

Фульк отбросил со лба волосы и скривился. Не такая уж это великая привилегия – получать воспитание при дворе. Ему осточертело быть на побегушках у принца Иоанна. Дома Фулька любили и холили. Помимо всего прочего, он был старшим сыном и наследником земель и, сызмальства ощущая свой особый статус, добродушно верховодил пятью младшими братьями. Здесь же он оказался человеком низшего ранга, он был никто, и Иоанн помыкал им, как ему заблагорассудится.

Тут Фицуорин оторвался от невеселых размышлений: за игорным столом вдруг началась какая-то суматоха. Принц Иоанн вскочил, и кувшин, который Фульк только что по его приказу наполнил, свалился на пол.

– Ах вы, подлые воры, шлюхины дети, а ну вон отсюда, все! – Иоанн в бешенстве указал на дверь. – Вымогатели, и больше ничего! Да каждый из вас и ночного горшка не стоит!

Фульк выскользнул из своего угла и собрался было последовать за остальными, но не тут-то было.

– Эй, Деревенщина, а ты останься! – прорычал Иоанн. – Принеси мне еще вина!

– Да, сир.

С невозмутимым выражением лица Фульк нагнулся к кувшину, валявшемуся на тростнике у ног Иоанна. На позолоченном серебре виднелась уродливая выбоина.

– Не надо было оставлять его на столе, – с раздражением заметил принц. – Поскольку это ты виноват, то и заплатишь за новый кувшин.

Благоразумнее было бы промолчать, но Фульк не смог сдержаться:

– Это несправедливо, сир.

Иоанн, прищурившись, посмотрел на него:

– Ты что, споришь со мной?

Фульк встал, держа в руках помятый кувшин, и оказался лицом к лицу с принцем.

– Да, я оставил кувшин здесь, хотя следовало бы вернуть его на буфет, но я не сбрасывал его со стола.

Иоанн угрожающе наставил на собеседника указательный палец:

– Ты заплатишь, и точка! Разговор окончен. А теперь принеси еще вина, и поживее!

Не слишком утруждая себя поклоном, Фульк быстро вышел из зала. Несмотря на зимний холод, он весь так и пылал от ярости.

– Ни единого фартинга я тебе не заплачу, – пробормотал он, стрелой вылетев в соседний зал, и быстро зашагал к столу батлера.

– Для принца Иоанна, – деревянным голосом сообщил Фульк слуге, протягивая кувшин.

Батлер, поджав губы, неодобрительно осмотрел вмятину:

– Как это получилось?

– Случайно.

Хотя Фульку хотелось задушить Иоанна, в присутствии посторонних юноше пришлось прикусить язык. И оттого что он вынужден был помалкивать, гнев его разгорелся еще жарче.

– За месяц это уже третья «случайность». – Батлер поднес сосуд к бочке и повернул кран. – Кувшины, знаешь ли, у нас тут не на деревьях растут. Между прочим, вещь дорогая, полмарки стоит, не меньше.