Выслушав меня, он понимающе кивает, не забыв при этом щедро плеснуть себе «трупоподъемника».

– Да. Очень похоже. Надо полагать, что и ваши колдуны не брезгуют такими вещами.

Да уж чем только у нас не брезгуют! Это ты еще про все прочее не слышал… я тебе еще про толерантность расскажу – вообще обалдеешь! Ты еще про мультикультурализм не в курсе! Феминисток наших не видывал!

Странно, но Кот почти не опьянел.

– Но это – не простой яд. Это – королевский!

– То есть на барона он может и не подействовать?

– Не так. Он действует на всех, и от него нет противоядия. Просто никто не будет травить им барона.

– Почему?

– Это очень дорогой яд.

– Насколько дорогой?

– Если продать твой замок, присовокупить еще пару городов… не таких, как этот, а нормальных! То… может быть, и выйдет купить одну дозу яда.

– Охреносоветь… Из чего ж его делают?

– Этого никто не знает. Случаев его использования мало, и все они хорошо известны. Говорят, что в процессе приготовления яда нужно убить мучительной смертью несколько десятков человек. Преимущественно детей и молодых девушек.

– Да ну, на фиг! Чушь какая-то! Чтобы убить одного человека, проще уж нанять сотню головорезов – всяко дешевле станет.

– А кто тут говорит про одного человека? – удивленно смотрит на меня Лексли.

– Не понял…

– Последний, кто умер от этого яда, был король Лоран Шестой. Он имел все основания для опасений, ибо врагов у него хватало. Так, например, его пищу пробовало пять человек.

– Однако…

– Из которых трое умерло…

– Ни хрена себе работенка у них была!

– Поэтому отравить непосредственно короля было почти невозможно. Тогда отравили дочь его камердинера.

– А она-то тут каким боком прилепилась?

– Ты видел, как билась в судорогах Она?

– Эта девушка? Видел, конечно!

– Так вот, отравленный Шерном человек так себя не ведет.

Удивленно смотрю на Кота. Мой взгляд, брошенный на Кота, настолько полон откровенного и не терпящего промедления интереса, что Лексли решительно отодвигает недопитый стакан. Тяжело, как бы нехотя, он встает со своего стула и подходит к кровати. Внимательно смотрит на укрытое плотной тканью безжизненное тело…

– Отравленный человек бросается на первого, кого он увидит. Кусает его, царапает – все равно. Может просто плюнуть. Если попадет слюной в глаза или рот, то и этот человек также будет отравлен. Укушенный или оцарапанный – тоже.

– А после?

– Спустя несколько часов тот, кого отравили, тоже становится одержимым. И будет опасным для окружающих. И так далее…

– Как долго все это может продолжаться?

– Пока не умрет последний отравленный. Обычно это происходит на третий день.

– А скольких человек можно так перетравить?

– Вместе с Лораном Шестым умер весь его двор…

– Ни хрена себе…

Пытаюсь представить себе отравителя. Неужто он не предвидел таких последствий? Как-то с трудом могу себе это вообразить. Ведь небось яд добывал, деньги платил. Стало быть, знал, за что платит. Наверняка и на трон метил. Как же он собирался, в таком случае, королевством управлять?

– …А после этого пришлось окружить войсками столицу. И никого оттуда не выпускать. Теперь это мертвый город, куда уже сто лет не ступала нога человека. Они все умирали довольно долго… Те, кого не успели застрелить солдаты, – Кот говорит негромко, но от его слов у меня по коже табунами скачут мурашки.

– Так они, что же – пытались вырваться из города?

– Да. Командовавший войсками генерал после всего этого принял яд.

– И что, нет никаких методов лечения?

– Нет. Церковь пыталась что-то сделать. Внутрь города ушло около двухсот монахов и священнослужителей. Даже три епископа. Ушли церковные целители – человек пятьдесят. Обычные целители тоже пробовали что-то сделать.