Меч снова казался обычным. Я протянул руку к клинку, но так и не коснулся лезвия. Не хотелось… Вместо этого я повернул его так, что он обратился ко мне режущей кромкой.

Клинок исчез. Стал едва заметной туманной линией, ниточкой, тенью. Я повернул рукоять, и ниточка развернулась блестящей металлической полосой. Обратный поворот – и снова неуловимая зыбкая черта.

Лезвие «ритуального» меча было микронной толщины. А может, куда тоньше. Меч словно не имел одного измерения – толщины, прекрасно обходясь длиной и шириной. Плоскостной меч.

Название оружию пришло само собой. Я снова покрутил мечом, наблюдая, как исчезает и появляется клинок. Плоскость. Узкая, невообразимо острая, принявшая форму меча плоскость. Плоскостной меч…

Коротким, несильным ударом я рубанул по лежащему на земле камню. Клинок беззвучно вспорол воздух, прорезал камень насквозь и, не задерживаясь, вошел в землю. Я остановил меч, потянул его назад. Лезвие без малейшего усилия вышло наружу.

Камень продолжал лежать. Целый и невредимый, даже зарубки не осталось. С недоумением посмотрев на него, я перевел взгляд на меч. Забавно. Клинок, такой острый… что даже не рубит.

Я пнул булыжник ногой. Он качнулся и распался на две половинки. Грань, по которой они разделились, была идеально ровной и блестела как зеркало.

К лесу я подошел в полдень, когда солнце доползло до зенита и замерло в небе, раздумывая, стоит ли спускаться. Жажда к этому моменту совсем меня доконала. Я даже не сразу осознал, что темная полоска на горизонте, постепенно приобретающая вид зеленой бахромы, – это не просто деревья. Это еще и вода. Это жизнь.

Последние метры до лесной опушки я преодолел бегом. Комичное зрелище, если посмотреть со стороны: едва переставляющий ноги человек вдруг бросается бежать, сокращая свой путь на минуты, но теряя последние остатки сил.

Воды не было. Деревья, с виду совсем обычные, с раскачиваемыми ветерком ветвями и слегка желтеющими листочками, вставали из совершенно сухой, твердой как камень земли. Я прошел несколько шагов, растерянно оглядываясь по сторонам. Ни травинки, ни кустика. Лишь толстенные, метрового диаметра стволы, покрытые растрескавшейся бурой корой. Где, на какой глубине их корни находят воду? И как мне напиться в этом странном лесу?

Дрожащая тень листьев прикрывала меня от солнца, принося минутное эфемерное облегчение. Захватив рукой ближайшую ветку, я провел ее сквозь плотно сжатый кулак, сдирая упругие листья. Набил рот пригоршней терпко пахнущей зелени, сжал челюсти…

Рот наполнился горечью. Отвратительный маслянистый вкус заставил выплюнуть листья. Жевать их было просто невозможно. Я выплюнул зеленую гадость, пытаясь избавиться от тошноты. В обычной ситуации меня бы вырвало, но сейчас организм упорно не хотел расставаться хотя бы с минимумом жидкости.

Я медленно приходил в себя. И вдруг услышал из-за спины насмешливый, презрительный хохот. Так – уверенно и от души – смеются сильные, здоровые люди, наблюдая за изображающим дурачка клоуном.

Не было ни страха, ни любопытства. Наверное, я слишком устал. Плавно повернувшись на звук, я положил руку на пистолет – скорее машинально, чем действительно опасаясь. В смехе угадывалась неприязнь, но не было угрозы.

Он стоял метрах в пяти от меня. Высокий, атлетически сложенный, в странной одежде. На нем было нечто вроде свободного широкого плаща из пятнисто-зеленой материи, не скрывающего фигуру, а непонятным образом подчеркивающего ее. Плащ абсолютно свободными складками свисал с плеч мужчины, но, словно наэлектризованный, в нескольких точках прилипал к телу, обрисовывая его контуры. На ногах, заправленные в высокие ботинки, были брюки из гофрированной оранжевой ткани. Человек в такой одежде выглядел бы забавно, не высовывайся из складок плаща рукоять меча. Такая же, с красной кнопкой, как и у меня.