На стол легли карточки с изображением молоденьких девчонок, причем совершенно голых. Снимались они на фоне ковра, принимали сладострастные позы. Под каждой стояла подпись: «Катеринка – сладка как малинка», «Наташка – наша замарашка», «Две Оленьки – симпатичны, когда голеньки».

– Каждая стоит по царскому серебряному целковому, – продолжил Белов.

– А как Отрыжка отыскивает таких девиц? – задал вопрос Сергей.

– Он их делает, – засмеялся Акимов. – У него отработана целая система. В основном находит свой товар на вокзалах среди приезжих, одиноких. Выбирает девчонок лет двадцати – двадцати пяти, которые приехали в Москву из деревни в поисках работы. Знакомится, обещает работу, ведет в питейное заведение, кормит, поит, потом приглашает посетить его контору, чтобы подписать договорчик. Ведет к себе на хазу, это где-то в районе Большой Ордынки, вежливо разговаривает, вначале деликатность проявляет, но если не соглашаются добровольно, берет силой, отбирает все, одежду, документы и запирает. В общем, еще тот садист. Ну а потом по обстоятельствам. Соглашается на его предложение – он выдает аванс, если нет – запирает в подвал. С согласными отправляется на Тверскую, есть там одно фотоателье, фотографирует и фотки предлагает мадам Савостьяновой. Та приценивается и начинает с ним торговаться. Каждая девчонка стоит от пятисот до тысячи и более рублей. В общем, в свободное от основной работы время занимается торговлей живым товаром и продажей порноснимков.

– Есть еще один интересный богатенький, который, рассказывают, в прошлом промышлял грабежом, – неожиданно сказал Акимов. – Это сведения из «Славянского базара». У меня там есть один источник.

– Это какой же такой источник? – спросил Трепалов.

– Официант Пилюгин.

– И что он рассказал?

– Про Мартынова. Его раньше звали Наперстком. Ростом не велик, на голове никакой растительности. Теперь уважительно из-за возраста, ему за семьдесят, его называют Филиппом Андреевичем. Фамилия Мартынов. Он содержит ломбард в Хамовниках. Ни к какой банде, понятное дело, не принадлежит, но… Его не раз видели в «Славянском базаре», играл в карты с Сабаном. Беседовали, как близкие друзья.

– У Сабана там много друзей, – вставил Белов. – Он со всеми мило беседует. А потом к ним же нож к горлу приставляет.

– Ладно, достаточно, – прервал его Трепалов. – Продолжай про Отрыжку.

– Отрыжка, кстати, тоже любит играть в карты. Играет также с Сабаном. Это его вторая страсть после девочек.

– Точно? – спросил Трепалов.

– Совершенно точно, – кивнул Акимов.

– Вообще, – подытожил беседу Трепалов, – надо помнить, что все они отпетые жиганы, матерые бандиты. И те же девочки, которых приводит к себе Отрыжка, за редким исключением, со временем становятся либо сводницами, подыскивают живой товар для мадам Савостьяновой, либо наводчицами. Короче, все это люди из воровского, враждебного нам мира. – Трепалов потер ладони. – Разгромим банду Сабана, заодно схватим Гришку-Отрыжку, закроем заведение мадам Савостьяновой и фотоателье на Тверской. Впереди много работы. Ну как, Сергей Антонович, задачу усвоил?

– Абсолютно, Александр Максимович.

– Личики запомнил?

– Естественно.

– И девочек тоже?

Все рассмеялись.

– Не очень старался, но…

Акимов и Еремин вышли из кабинета. Часы показывали двенадцать. Они остались одни. Пожалуй, это подходящее время, подумал Сергей.

– Александр Максимович, – негромко произнес он и глубоко вздохнул.

– Что еще? – устало произнес Трепалов и сел за свой стол.

– Хочу вам кое о чем сказать, что меня несколько насторожило… Когда сидел в секретке, то над головой по потолку, похоже, протопали чьи-то ножки. Я услышал шаги…