Светлыми стрелками на карте были показаны улицы, на которых имелось освещение, а темными, на которых его не было. Таких оказалось большинство. На окраинах города проступали серые и темные заштриховки – места возможного расселения уголовных элементов. Красными крестиками отмечались полицейские участки, которые возглавляли приставы. Их было ровно сорок. Синие крестики – это арестные дома.

Секретную карту обнаружил на чердаке завхоз, когда убирал вывеску. Принес ее Трепалову. Начальник сразу оценил ценность документа, выразил завхозу благодарность и велел отнести карту в секретку. Под замок. Разрешил с ней знакомиться только в целях подготовки сотрудников к операциям. Беречь как зеницу ока. В общем, хоть и царская, хоть и старорежимная, но очень даже полезная. И еще Трепалов предложил вносить в нее новые данные, в том числе переименованные улицы, площади, чтобы карта по-прежнему оставалась рабочей.

Сергей взял лупу, отыскал зеленые бульвары. Ему хотелось определить ближайший маршрут движения к Николаевскому вокзалу. Значит, топать ему придется по бульварам к Мясницкой. Можно на трамвае, но это опять висеть на подножке. Нет. Пешком надежнее. От Мясницкой проще всего спуститься к Каланчевке. Там и Николаевский. От карты его отвлекло надоедливое жужжание. В оконное стекло билась крупная зеленая муха. На улице конец апреля, пригревает солнышко, вот она и проснулась. Ищет щель, хочет выбраться из секретки. На свежий воздух просится. Так и преступники, подумал он, как мухи, с началом весны начинают оживать, выползают из подполья, ищут богатые объекты, где можно поживиться чужим добром.

Он подошел к зарешеченному окну, открыл форточку. Муха улетела. На другой стороне улицы медленно прохаживался бородатый дворник в высоком картузе. Длинной метлой он аккуратно сметал незаметный мусор в железный совок. Чистюля нашелся, подумал Сергей, что он там пыль собирает, что ли? Неожиданно дворник поднял голову, и они встретились глазами. Вот пялится в чужие окна. Знает ведь, что здесь работают милиционеры. А может, не знает, вывески-то нет. А часовой для чего? Почти каждый день здесь дворник крутится. Чего ему надо? Выйти, шугануть? Или забрать в камеру и допросить, почему уставился в окна закрытого служебного учреждения? Сергей закрыл форточку, задернул штору и сел за стол.

В этот момент он услышал какой-то подозрительный шорох, раздававшийся сверху. Потолок? Штукатурка сыплется? Пришлось поднять голову. Прислушался. Все вроде тихо. Ничего с потолка не сыпалось. Но едва он склонился над картой и принялся ее разглядывать, как снова послышался едва различимый скрип, словно наверху кто-то осторожно ходил. Один шаг, другой, третий… Вот еще напасть, подумал Сергей, наверху чердак, туда отнесли всякое старье, оставшееся от бывших царских полицейских. Остатки сломанной мебели, груда ненужного барахла. Кто-то туда пробрался? С какой целью? Странно. В этом момент на потолке, что-то грохнуло. И все смолкло. Упало чье-то тело? И потом опять этот подозрительный скрип. Воображение Сергея разыгралось.

Некоторое время он сидел в полной неподвижности. Перед глазами рисовались разные картины. Он не знал, что предпринять – доложить Трепалову или самому пройти на чердак и посмотреть, кто там наверху возится над потолком секретки, к тому же падает. Может, это завхоз Касьянов, старожил московской уголовки, который работал еще при Кошко, наводит наверху свой порядок. Этот старорежимный субъект всюду сует свой нос, то ему спуститься в подвал надо, то залезть на чердак. Сергей вытащил из кармана полученные от Трепалова ключи, отыскал в связке один, изогнутый как крючок. Кажется, этот. Идти по пустякам к Трепалову не стоит, ему хватает забот. Некоторое время Сергей прислушивался, но подозрительные звуки больше не раздавались.