— Я тебе нравлюсь? — прохрипел я, еле справляясь с дыханием.

— Очень, — шепнула тихо. — Но я так не могу, — и глаза такие несчастные-несчастные. Вот-вот заплачет.

Я навис над ней, внимательно рассматривая ее лицо с крепко зажмуренными глазами. И мне сейчас совсем не хотелось ее жалеть, а только трахать! Грубо ворваться внутрь ее плоти и двигаться… забывая обо всем на свете.

Ощущения ее соков на пальце, заставляло меня сжимать ладони на ее бедрах. Казалось, что если я ее отпущу, то она соврется и сбежит прочь, закроется от меня в ванне. Этого я не мог допустить. Вот никак не мог допустить!

— Насть, открой глаза.

Девушка прижалась ко мне голой грудью, ища поддержки и замотала головой. Ага, у меня искала защиты!

— Ну же… открывай. Взгляни, какой я у тебя красавчик! Говорят, когда я возбужден у меня глаза становятся зелеными… как свежая травка…

Настя шумно выдохнула и взглянула на меня:

— Синие. Как были синие, так и остались… — тихонько произнесла девушка. — Слушай, прости. Я правда не хочу…

Я усмехнулся. Взял бутыль с коньяком и сунул девушке в ладони:

— Зато я хочу, — произнес нагло и заставил сделать глоток. А потом одним движением притянул к себе и впился в ее губы, жарко целуя. В этот момент я осознал очевидное — эта барышня мне нравилась. Вот так просто нравилась и все. Я взглянул в ее испуганные глаза и понял, что все остальное не имеет значение. Только она… ее губы, глаза… и наше обоюдное «хотение»…

Я целовал ее жарко, страстно, вкладывая в этот поцелуй все свое желание. Ее губы были нежными. Слишком нежными для моих яростных движений, для горячего языка, что врывался в ее рот. Но я плохо себя сдерживал. Боялся, что она снова передумает… А еще очень хотел попробовать ее на вкус, чтобы узнать какая она эта бледненькая девушка, напоминающая ангелочка. Ага, какие ангелочки на вкус?! И теперь я это знал! Настя бесподобная! И я продолжал ее целовать, не в силах оторваться, сходил с ума от запаха ее кожи, от пряного вкуса ее возбуждения. Раньше я и не догадывался, что так можно хотеть женщину… Настолько все становится плохо с головой — ни одной мысли лишь сводящее с ума желание и потекший мозг в перспективе.

Я сбросил с себя рубашку одним движением. Просто ткань бесила, не пускала меня к ней. Оторвался от ее губ и заскользил вниз по шее, ключицам, груди. Обхватил сосок губами, лаская языком. Весь мир колыхнулся и исчез. Осталась только она и ее тихое дыхание… Да, девушка дрожала и даже попробовала вырваться, упираясь тоненькими ручонками мне в грудь. Но я поймал ее ладони, схватил за попу и прижимая к себе потащил на кровать. Вообще мы рекламщики такие… отрабатываем свои деньги всегда на совесть!

Настя охнула, когда я бросил ее на кровать. На ее талии был цветастый халатик, но мы его потеряли в процессе передвижения, и сейчас девушка лежала на спине с голой грудью и в симпатичных красных трусиках больше похожих на легкую, невесомую паутинку. Впрочем, на ее трусишки мне было начхать. Я прижался к ее животу губами и быстренько их стянул. Да, чтобы не отвлекали, не мешали целовать ее нежные ножки! Мой язык и пальцы ласкали ее дрожащее тело, трогали, пробовали везде, даже в потаенных местах. Но что радовало — Настя больше меня не отталкивала, только иногда вздрагивала от прикосновений. А я продолжал исследовать ее тело, жадно целовал, оставляя темные следы от своих губ. В этот момент мне очень хотелось… чтобы были следы, как красноречивое доказательство моей власти над ней и ее принадлежности. Впрочем, с каждым поцелуем мне было все сложнее и сложнее себя сдерживать. И я не выдержал. К моему позору, что-то я совсем быстро… и расстегнул пояс, а потом ширинку на брюках, быстро избавляясь и от них, и от белья.