Увидев все это, служитель захрипел, красные глаза его округлились.

– Я вижу, ты понял, что за участь тебя ждет, – сказал Горт, надевая шапку. – Радуйся. Ты станешь первой жертвой Господину на этой земле.

Двое воинов прижали бьющегося гоблина к земле, а Шолан быстрым, отточенным движением вскрыл ему грудную клетку. Вытащил трепетавшее сердце и пошел туда, где клубилась каменная пыль, а в ее облаке одна за другой падали колонны.

За ним оставалась цепочка из капель крови, похожая на след одноногого существа.

– Переосвящаю этот храм, – проговорил Горт, брызнув кровью на один из камней, что выкатился из упавшей стены, – в честь Сокрытого, что стал Явным, в честь Господина Тринадцатого! Содрогнется небо, и земля сотрясется! Истина восторжествует! Истина! Истина! Справедливость вернется! Вернется! Вернется! Зашатаются троны ложных владык, и Истинный восстанет меж ними! Займет место, предназначенное ему с начала времен! Слава Сокрытому! Слава Тринадцатому! Слава Обновляющему! Слава! Слава! Слава!

И сердце полетело внутрь алтарного зала, прямо к статуе кошки. Оттуда донесся сердитый визг, перемешанный с оглушительным ревом. Земля зашаталась, и храм в одно мгновение рухнул. Над ним поднялась колонна черного дыма, пронизанного багровыми искрами.

– Слава! – дружно завопили воины, пришедшие с Шоланом.

И они пошли дальше, к центру города, где стояли храмы других богов и высилась цитадель местного князя. Играючи опрокинули заслон из городских стражников, походя разрушили святилище Акрата.

Вооружившиеся горожане попробовали атаковать чужаков с тыла, но были отбиты.

Князь с дружиной заперся в цитадели, но это мало помогло ему, как и те двое магов, что оказались в этот день в Кордоне. Вернейшие заклинания изменили им, и чародеи были убиты. А затем воины Господина пошли на штурм и победили, даже не успев вспотеть.

Князь погиб так же, как и служитель Собирны, – от ножа, вонзившегося в грудь.

– Хорошо, – сказал Шолан, когда сердце правителя на его ладони перестало дрожать. – Мы захватили город. Осталось только удержать захваченное и сделать так, чтобы все местные узнали, кому нужно возносить хвалу.

К вечеру храмы Кордоны лежали в развалинах, а по улицам ходили гоблины из отряда Горта. Они кричали, не жалея глоток, что ложные боги повержены, что Ригос ныне принадлежит Господину. И что те, кто не желают ощутить его гнев, должны явиться на ночное служение.

А камни разрушенных святилищ взятые в плен стражники уносили на центральную площадь города. Там надсмотрщики зло щелкали кнутами, и торопливо рос храм новому хозяину острова.

Виднелись контуры стен, и меж них – привезенный с Калноса алтарный камень.

Белый, точно пена на морских волнах.

Засов отодвинулся с таким скрежетом, будто он весь был в зазубринах. Зато дверь открылась бесшумно, дрожащий свет факелов упал на дощатые стены и пол, заставил мглу в испуге шарахнуться по углам. Связанные пленники заворочались, пытаясь укрыться от режущего глаза сияния.

Олен глянул на огонь прямо и тут вновь ощутил странную щекотку. Она началась в макушке и пробежала до самых пяток, мускулы спины и бедер болезненно напряглись, а в животе заныло.

Саттия лежала неподалеку, светлые волосы растрепались, а на личике застыло упрямое выражение. Гундихар сидел у стены между двумя гоблинами, и взгляд его был мрачен. Бенеш растерянно хлопал глазами, синяк на лбу мага напоминал шляпку гриба. Арон-Тис казался усталым, его лицо стало еще более худым, огромные уши обвисли.

Рыжего меж роданов обнаружить не удалось. Его, скорее всего, бросили там же, где остальную добычу, если вообще не убили. При мысли об этом Олен помрачнел.