Практически все дальние разведчики «половой» запрет нарушали: командировки длились несколько лет и, если прибегать к «альтернативным способам сублимации», как вскользь, почти между строк, советовали инструкции, то получишь неблагоприятные личностные изменения, которые в конце концов затруднят и выполнение основного задания. Поэтому нарушения предпочитали оправдывать: инфицироваться можно и без половых контактов, а заведомо чуждые гены не должны воссоединяться, тем более что за многовековую историю внеземных экспедиций ни одного прецедента не случилось. А вот насчет чувств… С этим были согласны самые злостные нарушители инструкций: нельзя зацикливаться на одном объекте! И если бы я регулярно посещал дома народной любви или чередовал Клайду с Тери, а может, и еще с парой-тройкой особей, то ни мне, ни моим товарищам не в чем было бы меня упрекнуть. Но я этого не сделал, и Клайда стала частью моей жизни, а поскольку моя жизнь состояла из двух половин, то она вполне могла заглянуть и в ту, о существовании которой даже не должна была догадываться! И ее вопросы показывали, что определенные сомнения уже зародились. Значит… Что значит?

Я смотрел на огромную вазу из переливающегося аквамаринового глазурита, с помощью осколков которого местные гипнотизеры погружали пациента в транс. Глазурит подсказывал вывод, который я и так знал: неосмотрительно приближенную навойскую особь женского пола следует дистанцировать, предварительно стерев память… Но дело в том, что безымянная «особь» превратилась в Клайду, и я совершенно не представлял, как буду ее «дистанцировать»… Ладно, потом разберемся…

Я решительно выдвинул вперед челюсть: дальний разведчик должен уметь без колебаний принимать решения, как бы сложны они ни были!

Что у меня в ближайших целях?

Темус Гоц. Мы встретились на художественной выставке, где он выставлял несколько неплохих полотен, правда, уклонился от того, чтобы пригласить меня к себе в мастерскую, да и об особенностях своей художественной манеры высказывался как-то скупо, без обычного энтузиазма, присущего творческой личности… В остальном он производил неплохое впечатление: опрятный, с хорошим словарным запасом – чувствуется образование. Доброжелательный, вел задушевные разговоры и всячески стремился произвести хорошее впечатление. Среди творческих личностей такое поведение не редкость. Я рассматривал его как кандидата на переселение. Хотя иногда вкрадчивые интонации и подобострастные речи меня настораживали, но идеальных людей нет… Надо провести с ним решающую беседу и определиться…

В кабинет заглянула Мони:

– Пришел Зетт Ге, хозяин. Я сказала ему про ваш подарок. Он хочет лично поблагодарить вас.

– Ну, что ж… Где он?

– Ходит по залу и рассматривает скульптуры.

– Хорошо.

Без особой охоты я встал и вышел в торговый зал.

Высокий жилистый навоец, облаченный в пугающую черную форму с серебряными нашивками, стоял у скульптурной группы «Зарядка» и, слегка наклонившись, внимательно созерцал то же самое, что неискушенный отрок, словно представлял собой продолжение композиции. Только если мраморный мальчик прикрывал свой возбужденный пенис ладошками, то защитник народа двумя руками придерживал внизу живота черную фуражку с серебряной кокардой и таким же козырьком. Впрочем, тут я не проводил никаких аналогий – может быть, ему просто было так удобно.

– Вам нравится, гражданин Ге? – Я постарался придать голосу как можно больше доверительной приветливости. – Так приятно встретить подлинного ценителя!

Десятник выпрямился, заулыбался и произнес: