Такая политическая идеология радикализма, которая при неизбежной внутренней антисекулярности носит, из «оперативных» соображений, внеконфессиональный характер, опирается на четыре краеугольных концепта, тесно связанных между собой. Каждый из этих четырёх концептов есть нечто изначально провокативное, брошенное как вызов, чтобы радикал овладел каждым из этих концептов и дал ему при этом иное подлинное содержание.

Вот эти четыре краеугольных концепта: смерть, насилие, боль, справедливость.

Смерть. С точки зрения политического радикализма смерть есть антитеза гибели. Гибель представляет собой упразднение феномена – будь то животное, человек или, например, шедевр живописи. Смерть же – духовное явление, которое связано с присутствием Рухулла – Духа Аллаха – на человеческом уровне. Смерть – это финал человеческого, более того – это финал сущего, который становится выходом на непостижимую бездну Божественного Замысла (Провиденциальной Мысли).

Пока человек жив, смерть внутри него выступает как свидетельствующее сознание, образующее его подлинное здесь-присутствие. Однако, как только внешняя феноменологическая оболочка человека перестаёт функционировать (он гибнет), это здесь-присутствие внутри него возвращается в «бездну непостижимого», которую никоим образом нельзя отождествлять с ничто, небытием или отсутствием.

Именно это и есть возвращение к Аллаху. Из этой «бездны непостижимого» обладатели смерти будут приведены к личному существованию во второй раз: воскрешены для Суда. Смерть для политического радикала есть финал гомогенного здесь-бытия, за которым начинается то, что не подобно ничему.

Насилие есть форма, в которой реальность взаимодействует со смертным существом. Окружающая нас среда есть насилие. Социум есть, безусловно, всепроникающее насилие. Деструктивная, отрицающая энергия гомогенного стремится закрыть любой намёк на «прокол», выход в финал. В конечном счёте бытие совершает насилие против сознания. И это то, что называется «юдоль человеческая».

Политический радикал стремится изъять монополию на насилие у бытия с тем, чтобы присвоить насилие сознанию. Насилие обладает ни с чем не сравнимым энергетическим потенциалом, который, будучи изъят у Великого Существа, оборачивается всесжигающей энергией любви. Ибо чистая любовь в своём Божественном основании есть непрерывная жертва и одновременно непрерывное перешагивание через себя. Насилие – вот то тайное «золото реальности», за право на обладание которым идёт постоянная битва между Бытием и сознанием.

Боль есть проявление прямого воздействия Бытия как такового на человеческое существо. Это воздействие всегда проявляется как жгущий огонь. Бытие жжёт огнём и тела, и души. Поэтому боль физическая и боль психическая имеют одну и ту же природу: предельное экзистенциальное переживание разрушительного пламени. После победы адамического наследия – частицы от Духа Всевышнего, вложенной в Адама, – над Великим Существом адский огонь будет, наоборот, пламенем победившего сознания, которое будет палить и жечь всё, ввергнутое в джаханнам, – то есть всё то, что было верно Бытию, а не Духу в Ближней жизни.

Для политического радикала боль является путеводным маяком, ибо он ищет встречи с чистым Бытием, чтобы сразиться с ним. Боль – это свидетельство великой конфронтации Духа и Антидуха. Вот почему для радикала боль является стигматом антикомфорта, отрицанием сна, – вызовом, брошенным глиняному человечеству, которое наркотизировано собственным существованием.