Протрубили трубы, Генрих нахмурился: кто смеет трубить без его позволения? Все рыцари повернулись и смотрят, как в их сторону галопом несется целый кортеж.

Рыцари в полных доспехах и на богато украшенных конях сопровождают удивительную всадницу в ярко-пурпурном платье, в седле она держится по-мужски, не перебрасывая ноги по-женски в одну сторону, лошадью управляет красиво и уверенно.

Тельрамунд подошел к ней и подал руку. Она легко соскочила на землю, даже не опираясь на его колено, повернулась к собравшимся и приветливо улыбнулась, и все увидели, что она рослая, с идеально прямой спиной и высокой полной грудью, хотя стан ее можно обхватить ладонями, и пальцы сомкнутся, ослепительно-красивая, как бывает прекрасна молодая и опасная львица, ее высокая прическа иссиня-черных волос перевита лентами такого же багрового цвета, как и платье, и если их распустить, волосы рухнут тяжелыми волнами и укроют ее тело до пояса.

Тельрамунд подвел жгучую красавицу к королевской ложе.

– Ваше Величество, – произнес он церемонно. – Я имею великую честь представить вам свою супругу, дочь фризского герцога, благородную Ортруду.

Женщина присела перед королем, склонив голову, он невольно задержал взгляд на ее пышной и нежной груди, все еще чистой и девственной с виду, хотя она уже дала Тельрамунду двух сыновей.

– Приветствую вас, леди Ортруда, – сказал он приветливо. – У нас здесь места достаточно, поднимайтесь к нам!..

Маргант, сразу сбросив два-три десятка лет, добавил помолодевшим голосом:

– А если места не отыщется, кого-нибудь сгоним!

Ортруда подняла голову, улыбнулась, губы полные и сочные, ярко-красные, словно только что растерзала и съела кролика, глаза крупные и чуть навыкате, их еще называют бесстыжими, в очертаниях лица чувствуется сила и дерзость, и хотя всеобщим расположением пользуются девы кроткие и целомудренные, с золотыми волосами и ясным взором, Генрих ощутил, что не может оторвать взгляда от ее темных, как лесные болота, загадочных глаз.

Он поднялся, подал ей руку и сам проводил на галерею, где и усадил за два места от себя. Был соблазн посадить рядом, но это может вызвать недоумение у приближенных, а короли никогда не должны терять голову и никогда не делают то, что хочется, а только то, что надо.

От Ортруды струится некий аромат, тонкий и неуловимый, что будит чувственность и разгоняет кровь, вон даже граф Маргант выпрямляет спину и раздвигает плечи, старый боевой конь…

Генрих кивком подозвал герольда и сказал, преодолевая себя:

– Пригласи леди Эльзу.

Герольд ответил счастливо:

– Ваше Величество!

И умчался, только ветерок погнался следом. Хоть на него не подействовали чары этой прекрасной ведьмы, подумал Генрих с неловкостью.

Эльза все еще стоит со своими девицами, те прибыли в той же повозке, но смиренно вышли позже, видно было, как герольд подбежал, коротко поклонился и что-то бурно рассказывает ей, слишком часто размахивая руками, молодой еще, не научился величавым и сдержанно-многозначительным жестам.

Король видел, как Эльза вздрогнула, ее взгляд метнулся в ту сторону галереи, где царственно сидит, расточая улыбки, жена Тельрамунда, уверенная и властная, словно королева.

Могла бы стать и королевой, мелькнуло у Генриха. Красивая, властная, очень неглупая, это видно, амбициозная, тоже понятно с первого взгляда, такая поддерживает мужа во всех начинаниях и толкает вверх по лестнице титулов, стараясь обеспечить подрастающим детям получше положение в обществе, дать больше земель и владений…

Эльза пошла вслед за герольдом, Генрих видел, что для этого ей пришлось пересилить себя, но держится с достоинством, хотя и смертельно побледнела, идет с трагически расширенными глазами.