‒ Я долго тебя буду ждать? ‒ спросил он раздраженно.

Сэмюэль в нерешительности замер, уставившись на своего дядю.

‒ Мы можем просто почтить его память…

‒ Сэм! В конце концов, спасибо, что подвез, ‒ Сиэл потряс в воздухе лопатой. ‒ Пожалуй, дальше я сам, ‒ молодой человек развернулся и решительным шагом стал пробираться между могилами.

‒ Боже… ‒ выдохнул юноша и, соскочив с повозки, бросился вслед за Эдвардом. У Сэма появилась идея оставить Сиэла здесь одного, а самому уехать за Паркером или хоть кем-то, кто мог остановить сумасшествие, но молодой человек уже приближался к месту упокоения Лиама, и Сэмюэль не мог быть уверенным, что Сиэл не сделает глупостей более безумных, чем даже те, которые он уже планировал совершить. Пока юноша продирался через кусты полыни, высокая фигура Эдварда замерла возле одного из надгробных камней. Когда Сэм приблизился к молодому человеку, он понял, что они пришли.

Перед ними был небольшой крест, табличка на котором гласила:

Лиам Мэтью Моррис

03.03.1800 ‒ 14. 10. 1824

in vita tua lux mea est, in morte tua vita aeterna est

(в жизни твоей ‒ свет мой, в смерти твоей ‒ вечная жизнь)

Сиэл замер, словно загипнотизированный, и Сэмюэль не решался хоть как-то нарушить молчание. Молодой человек читал эпитафию снова и снова, как будто бы пытаясь понять сакральный смысл фразы, раз за разом повторяя выгравированный текст. На мгновение Сэму показалось, что разум вернулся к его дяде: таким умиротворенным он выглядел, но спокойствие продлилось недолго.

‒ Держи, ‒ Эдвард грубо всунул лопату юноше в руки, кладя гвоздодер на землю, рядом с могилой. ‒ Надо приступать, пока совсем не стемнело.

‒ Пожалуйста, нет, ‒ взмолился Сэм, пытаясь заглянуть молодому человеку в глаза в поисках благоразумия, но Сиэл избегал зрительного контакта и, никак не отреагировав на его просьбу, встал перед могилой, которая все еще была спрятана под розовыми и красными розами, белыми и желтыми георгинами и нежно-фиолетовыми фиалками, лепестки которых мелко трепетали на усиливающемся ветру, словно не понимая, что делать со всеми этими цветами. Через несколько секунд промедления Эдвард решительно отодвинул цветочную гору в сторону, с которой от его нервных движений скатилось несколько цветков.

Юноша в нерешительности отступил, когда молодой человек начал откидывать взрыхленную землю то в одну сторону, то в другую. Сиэл, сняв пальто, бросив его на землю и закатав рукава рубашки до локтя, копал так самозабвенно, что перестал замечать, что Сэм совсем не хочет помогать ему. Сэмюэль копнул всего несколько раз, когда ему казалось, что Эдвард хочет сделать ему замечание, но движения молодого человека были быстрыми, и он настолько сосредоточился на процессе, что ничто не могло его остановить или отвлечь. Юноша иногда озирался, надеясь, что на кладбище кто-нибудь объявится, но время было позднее, и кроме них двоих там больше не было ни души. Между тем, Сиэл углублялся все больше, а Сэмюэль приходил во все больший ужас от происходящего.

‒ Дядя… Ты понимаешь, что ты делаешь?

Но Эдвард то ли действительно не слышал племянника, то ли предпочитал не слышать. Сэм, уже практически замерев на месте, рассматривал Сиэла, который в одиночку раскапывал могилу, практически не демонстрируя усталости. Молодой человек лишь иногда вытирал тыльной стороной ладони лоб и, вздохнув, снова принимался копать.

‒ Слушай, ‒ Сэмюэлу пришла в голову мысль. ‒ Ты же сейчас сам убедишься, что он мертв! А раз Лиам мертв, нужно оставить его здесь.

‒ Ну и что, что он мертв, ‒ невозмутимо отозвался Эдвард, посмотрев на юношу снизу вверх. Сиэл уже углубился на метр и продолжал целенаправленно раскапывать могилу.