Обращает на себя внимание стилистическая эволюция писем братьев Демидовых. Поначалу они изобилуют церковнославянскими книжными оборотами, словно списанными с тогдашних «Письмовников», но постепенно живой, разговорный язык проникает в них все больше, также, впрочем, как германизмы и галлицизмы. Язык, как и вера, от которой братья и не думали отступать, вовремя поздравляя родителей с православными праздниками, рассказывая о том, как они молились, «читали проповеди» (правда, чаще всего «про себя»), о христианских святынях и т.п., безусловно, способствовали сохранению их национальной самоидентификации в иноязычном и иноверном окружении на протяжении десятилетних странствий по Европе. К тому же подневные, вплоть до часов, записи должны были приучить детей к систематическому труду80.
На смену средневековому типу паломника по Святым местам приходит получивший широкое отражение в русской литературе (в первую очередь, в литературе путешествий) тип дворянина, путешествующего по европейским культурным центрам. Разумеется, этот тип менялся во времени и по своему «внутреннему содержанию». Верхнюю и нижнюю границы изменений можно обозначить с помощью двух известных примеров. «Я могу сказать, – признавался не без самодовольства граф А.Р. Воронцов в “Записках” (1758), – что <…> отъезд во Францию имел большое влияние на склад моего ума, так как способствовал моему умственному развитию»81. Нельзя тут не вспомнить и сатирическую «ведомость» из новиковского «Трутня» (1769) о «молодом российском поросенке, который ездил по чужим землям для просвещения своего разума и который, объездив с пользою, возвратился уже совершенною свиньею»82. Едва ли последняя инвектива не отталкивалась от знаменитого пассажа о путешествиях из «Эмиля» Ж.-Ж. Руссо: «Путешествия содействуют развитию наших природных наклонностей и приводят к тому, что человек окончательно становится на путь добра или на путь зла…» и т.д.83
Этот процесс прямо обусловливался и широким встречным влиянием европейской цивилизации на национальные основы культурно-бытовой жизни России (иностранные учителя и гувернеры и т.п.), осуществлявшимся, начиная с петровского времени, под постоянным государственным контролем (преимущественно в сфере идеологии) и известными акциями в бытовой области: взять хотя бы не прекратившуюся и в XIX в. борьбу против русской национальной одежды, насильственное брадобритие и т.д.84
В екатерининское время культурный (литературный) диалог между Россией и Францией, «ставшей символом всей Европы» (Е.П. Гречаная), развивается до такой степени, что «Послание к Нинон Лакло» (1774), сочиненное на французском языке графом А.П. Шуваловым, приписывается «всем Парижем» Вольтеру и тот вынужден, отрицая свое авторство, его опубликовать во второй раз, назвав имя русского поэта («le Comte de Shwalo»)85. Труды князя А.М. Белосельского (с 1779 г. Белосельский-Белозерский), например, его эссе об итальянской музыке, рецензируются в ведущих парижских журналах («Journal encyclopédique», 1778) и т.п. Русские аристократы