Кристина предложила прогуляться до дома культуры. Там много лавочек и фонтан, который красиво светился вечером. Мы вышли из подъезда и побрели дворами. Вечер был очень теплым, идеально подходящим для прогулки.

— Твоя бабушка — вечный двигатель!

— Это правда, — хихикнула я.

— Ты до конца каникул будешь гостить у нее?

— Да, наверное.

— А сколько тебе лет?

— Пятнадцать. В середине мая исполнилось.

— А мне шестнадцать. Куда планируешь поступать после школы?

— В мед. Отучусь, стану хирургом. — Я сдвинула очки на кончик носа и сделала лицо как у профессора. Кристина засмеялась. — После окончания универа постажируюсь у родителей в клинике и, возможно, со временем открою свою, — озвучила я свою мечту моей новой знакомой.

— Семья врачей, значит?

— Да. Папа кардиохирург, мама стоматолог. Сначала они открыли одну клинику в Ярославле, потом вторую, третью. Затем открыли филиалы и в других городах. И теперь в клиниках моих родителей работают лучшие специалисты. Хочешь — губы накачают, хочешь — зубы не хуже чем у голливудских звезд сделают, хочешь — родинку удалят, хочешь — сердце «починят».

Мы перебежали дорогу и оказались у панельной девятиэтажки.

Кристина села на бетонный блок, загораживающий въезд во двор. Сняла с плеч маленький рюкзак и принялась что-то искать в нем.

— А я вообще не знаю, смогу ли закончить школу... с моей-то успеваемостью, — захохотала она и достала пачку сигарет. — Мама сказала, что выкинет меня из дома, если я не принесу аттестат. Или, что еще хуже, отправит меня в Грязовец, к моему отцу. У него там кафешка. Буду там работать.

Кристина прикурила тонкую сигарету.

— Будешь? — И протянула мне пачку.

— Нет, я не курю.

— Ну и правильно, — затянулась она. — А я два года курю.

Я сделала пару шагов назад, чтобы не пропахнуть сигаретным дымом, и поняла, что не ожидала от такой милой на вид девочки таких откровений и привычек.

Она быстро выкурила сигарету, кинула ее под ноги, затоптала белыми кроссовками.

— У тебя жевки нет?

— Нет… — Я сунула руку в маленькую сумку, которая болталась на уровне бедер, достала две ментоловые печенюшки. — Держи!

— Это что? — скривила губы Кристина.

— Ментоловое печенье. Очень вкусное. Я по две упаковки в неделю съедаю, — посмеялась я и распечатала упаковку.

— М-м-м… Вкусное! — причмокнула Кристина. — Где покупаешь?

— В Ярике. В магазине со всякими финскими штучками. В Вологде нет такого отдела. Очень жаль. Я бы скупила, наверное, всё печенье.

После небольшого перекуса я думала, что мы пойдем дальше в сторону дома культуры, но нет. Кристина достала из маленького рюкзака зеркальце, тени, тушь, помаду, румяна и положила всё это рядом на бетонном блоке. Затем начала красить веки темно-фиолетовыми тенями. Я присела рядом.

— Не успела дома накраситься?

— Угу, как бы не так! — фыркнула она. — Мои предки запрещают мне краситься так, как мне нравится. Легкий макияж, едва заметный, — покривлялась она, изображая, скорее всего, маму. Ляпнула на щеки жирные точки тонального крема. — Мой дом как тюрьма: музыку громко слушать нельзя, потому что бабушке мешаю. — Кристина размазала тональник и принялась за ресницы. — Гулять строго до десяти, заниматься с репетитором... — Обвела губы ярко-сливовым карандашом. — Говорю же, тюряга!

Захлопнув зеркало, достала тюбик с умывалкой и несколько ватных дисков.

— Перед тем как пойти домой, смою! — засмеялась она и принялась складывать косметику обратно в рюкзак.

Кристина сняла джемпер приятного мятного цвета и, небрежно скомкав, сунула его в рюкзак. Осталась в сером топике выше пупка, на котором красовалась провокационная надпись: «Мне не писаны законы», а белые джинсовые шорты подняла повыше — так, чтобы ягодицы торчали.