Когда он, положив ладони в карманы штанов, проходил мимо меня, я сама этого не понимая, отшатнулась и отошла в сторону. Лишь, когда за ним закрылась дверь, я поняла, что все это время из-за напряжения толком не дышала.

Вот только, даже сделав несколько глубоких вдохов, поняла, что мне совершенно не легче.

Я быстро пошла к двери и закрыла ее на ключ, после этого достала все тетради из коробки и начала их рвать. Ладони все еще дрожали и пальцы покалывали так, словно онемели, но я все равно одержимо, лихорадочно уничтожала бумагу. Превращала ее в мелкие клочки, которые тут же засовывала в пакет.

– Да как же так?.. – шептала, опустошая коробку. Разбрасывая учебники и выискивая абсолютно все тетради.

Взяв в руки наручные часы Брендона, я ненадолго замерла. Выбросить их было тяжело. Это единственная его вещь, которая была у меня, но, сделав один глубокий вдох, я и их без колебания отправила в пакет.

Я не в том положении, чтобы сомневаться, или медлить.

Окинув взглядом беспорядок, царивший у меня в комнате, я подхватила пакет, после чего направилась к двери. Осторожно выглянув в коридор, я убедилась в том, что там пусто, после чего выскользнула из своей спальни.

Выбрасывать этот пакет где-либо на территории особняка я не рисковала. Предпочитала пробежаться до мусорного бака, находящегося в конце улицы.

На поворотах коридора я то и дело замирала, после чего осторожно выглядывала. Казалось, до лестницы бежала целую вечность, но, когда уже оказалась на ступеньках, услышала:

– Недорзвитая, ты чего тут носишься?

Лойд. Самый младший из моих братьев. Ему девятнадцать. И его нетерпение моей скромной персоны было особенным. Я бы могла сказать, что из братьев именно Лойд ненавидел меня больше всего, но, нет, был еще Хорас.

Я даже не обернулась. Пошла дальше. Более того, ускорила шаг.

– Игнорируешь? – его ладонь сжала шиворот моей кофты и дернула назад. Из-за этого я потеряла равновесие и, если бы Лойд меня не удержал, точно упала бы. Испугавшись, потянулась к перилам, но не достала до них. – А, ну, стой.

– Отпусти, – я попыталась вырваться, или хотя бы оттолкнуть руку брата, но он жестко удерживал меня, словно нашкодившего котенка.

– Сейчас отпущу тебя. Как только поговорим.

– Что тебе нужно?

– Мы сейчас собираемся на озеро. Хотим отметить приезд Брендона. Родители сказали, чтобы мы обязательно взяли тебя с собой, но ты же понимаешь, что ты там никому не нужна? Поэтому ты сейчас пойдешь к ним и скажешь, что тебе внезапно стало плохо.

– Я не могу сказать, что мне плохо. Меня тут же в больницу отправят.

– Вот и отлично.

– Отпусти, – произнесла, сквозь плотно стиснутые зубы. – Я скажу родителям, что не могу поехать с вами, так как у меня занятие с репетитором.

– Паршивая отговорка. Давай что-то посерьезнее. Пошевели мозгами.

– Хватит меня тормошить. Отпусти, у меня дела. Как только вернусь, что-то придумаю и пойду к родителям.

– Какие у тебя могут быть дела, недоразвитая? Валяться на кровати и пускать слюни?

– Прекрати считать меня овощем, – от злости вспыхнули щеки и я попыталась пнуть Лойда, но он поднял руку и я чуть ли не повисла в воздухе. Попытки вырваться были похожи лишь на жалкое, безрезультатное барахтанье, которое ясно показывало разницу между мной и альфой.

Придурок.

Недоразвитой и овощем меня начали называть полгода назад. А все по той причине, что, как омега я не пробудилась.

Для меня это было страшное время. В принципе, оно продолжается до сих пор.

Омеги всегда без исключения пробуждаются в день своего совершеннолетия. Восемнадцать мне исполнилось почти шесть месяцев назад, но мне все еще казалось, что этот день был чуть ли не вчера. Настолько свежи воспоминания.