– Кажется, я псих-ханула, девочки, – запинаясь, произнесла Ульянка. – Простите…

– И на сколько это теперь? – уточнила въедливая Виллина.

– На полчаса обычно хватает… моих способностей.

Ульянка растерянно хлопала глазами. Сил не осталось никаких. Голова не соображала.

– Сейчас, наверное, сильнее, – добавила она. – Может быть, час.

Иннокентий с гордостью подумал, что точно – час! Уверенно так у Ульянки это действие получилось! Не то что в молодости, на экзамене в институте, когда она и на десять минут едва могла превратить любимого в заданную живую субстанцию. И ведь это при полном доверии, где нет необходимости преодолевать ШИЗ-барьер. Это было их тайной! Они завязали снятие всех естественных препятствий на чувства друг к другу. Официальная теория магии утверждала, что это невозможно, что это мистика. Но в некоторых вопросах Иннокентий был ничуть не менее хулиганом, чем Ульянка. У неё, как у природной ведьмы, был полный доступ в библиотеку, даже к самым запретным, мистическим книгам. В них они и вычитали про такую возможность. Прочность ШИЗ-барьера Ульянки Иннокентий не проверял никогда, но про себя знал совершенно точно, что стоило ему лишь представить её серые полупрозрачные глаза, смешную гармошку губ, за которыми угадывались упрямые острые костяные прямоугольнички неправильной формы, как его барьер растворялся, исчезал, делая его обычным драконом, которые и составляли большинство населения. Хотя надо сказать, что возможности Иннокентия к сопротивлению магии были невелики. За исключением, конечно, болтун-способностей.

Вот и сейчас, увидев нацеленные на себя флюиды, он привычно открылся. Хотя и понимал ненормальность происходящего. У Ульянки иногда случались капризы, но не могла же она затеять их обычную постельную игру сейчас! Ну не при детях же!

– Так где мой папочка? – повторила свой вопрос Э-Виллина. – Он обещал со мной полетать! Иначе я никогда не сдам магическое руление! А одной мне нельзя, пусть даже и в нашем саду.

– Твой… папочка… – всхлипнула Ульянка.

– Одна я боюсь, – тихо, словно признаваясь в чём-то стыдном, прошептала младшая доченька. – Где папа?

– Часик-то мы подождём! – уверенно заявила Виллина. – Это не вопрос!

– Мя! – вякнул Бэзил и потянулся всем своим могучим телом.

«Моя!» – привычно перевёл его речь Иннокентий и обрадовался. Потому что, как оказалось, даже в состоянии трансформации, он сохранял способности к пониманию животных. А в книгах утверждалось обратное. Скажете, опять мистика? Может быть. А вот дальнейшая речь кота была абсолютно неприличной по меркам любого живого существа в этом мире. Он, Бэзил, был, вообще-то, не очень воспитанный кот.

– Хоро-о-ошая! – потянулась к кошечке Э-Виллина.

– Дочь, подойди, пожалуйста, ко мне, – прохрипела Ульянка. – Я должна тебе кое-что объяснить.

– Что, мамочка? – послушно вскинулась Э-Виллина. – Ой!

Так она отреагировала на порывистое объятие Ульянки, которая, зарывшись носом в складки-бретельки дочкиного платья, отчаянно зарыдала.

– Дочь, я дура! – призналась ведьма. – Я заколдовала нашего папочку! Я превратила его в зве-е-е-ря-я! Но он сам виноват…

Экзамен по магической трансформации был очень важным.

– Вот сдашь маг. трасформуху, – и пойдём к моей матери! – строго сказал Ульянке перед его началом Иннокентий.

– А если не сдам? – хныкала ведьма. – Вдруг она разозлится?

– Не говори глупостей! За волосы поволоку!

Услышав такое, Ульянка немедленно окутала и себя, и Кешу интим-сферой, которая в теории никому не позволяла их услышать. Потому что неприлично говорить ведьме про причёску, оборотню про хвост, людям-драконам про крылья. А уж желание куда-то тащить повелительницу метлы и волшебного котелка за волосы… Да даже по закону убить за это не считается преступлением! Конечно, если свидетели подтверждают факт произнесения подобных угроз. Но близким людям, естественно, можно говорить и такое, поэтому они и близкие. А Иннокентий, безусловно, стал для Ульянки самым-самым дорогим! Ещё вчера! И случилось это совсем неожиданно. Сначала они, как обычно, дурачились, летали на метле между флюгерами, пугали птиц, целовались. Но потом Иннокентий вдруг остановил Ульянкину метлу и, глядя ей прямо в глаза, сказал: