Она тоже появилась на пороге комнаты. Это было естественно. Замок почувствовал концентрацию магии, готовую реализоваться, и немедленно передал это знание связанному с ним существу – Виллине, старшей дочери Ульянки и Иннокентия. Увы, магические дома, тем более – замки, не могут полноценно существовать без ассоциации с ведьмой. Изначально ей была мама Иннокентия, легендарная разведчица-первопроходец, одна из первых формирователей ШИЗ-пространства, позволяющего ведьмам приспособиться к новому миру. Собственно, и магический замок она получила в награду за свои многочисленные заслуги. Но продолжительное время жизни в условиях магического голода плохо сказалось на её здоровье. Едва лишь волшебное сооружение передало ассоциированное имя крошке-ведьме, только-только рождённой в счастливом союзе Ульянки и Иннокентия, едва замок признал девочку своей будущей хозяйкой, своей дом-ведьмой, как легендарная мамочка развязала самую последнюю – чёрную – ленточку, которая была почти незаметна в её лохматой причёске. «Устала!» – сказала она. Развязала, исчезая, но навсегда увеличивая этим потенциал ШИЗ-поля нового мира. Пусть на чуть-чуть, но увеличивая. Тогда это стало сенсацией! Это было доказательство сомнительной ещё теории о возможности прямого преобразования материи в энергию. Мировая научная общественность была взбудоражена. А ПВ – Пожилая Виллина, мама Иннокентия – совершила свой последний подвиг: отдала, можно сказать, саму себя за эту новую жизнь. «Я сделала всё, что смогла!» – такая надпись была на её символической могиле.

Ульянку, как жену своему сыну, мама Иннокентия приняла, пожалуй, благосклонно. Да и как могло случиться иначе?! Ведьмой Ульянка была природной, рождённой ещё в старом мире. Хулиганка, разгильдяйка и неуч, конечно, как и всё молодые повелительницы метлы и волшебного котелка. Но структура и цвет волос у неё были безупречны, а ведьмой она зарекомендовала себя вполне состоявшейся. А уж трогательная история их любви, когда, связанные воедино заклинанием одного коварного преподавателя, Ульянка и Иннокентий, переплетя своё свободное время, были лишены возможности магически навредить друг другу! Да-а, повесть об этом могла бы стать бальзамом многих надежд, если бы кто-нибудь её записал.

– Ты-ы-ы… хорошая девочка! – так сказала мама Иннокентия Ульянке, когда та, трепеща, предстала перед ней.

И погладила по голове, что однозначно свидетельствовало о том, что Ульянку приняли, одобрили и благословили.

Ульянка об этом помнила, но всё равно была уверена, что муж подспудно, интуитивно сравнивает её со своей матерью, и что сравнение это не в пользу Ульянки! Сколько слёз она пролила! Сколько раз жалела об этой неуправляемой любви, которую не должна позволять себе ведьма, если хочет быть уверена в собственном счастье! Сколько раз грязные щупальца сомнений и ревности терзали её! Её! Помнившую – пусть и детскими воспоминаниями, но – помнившую! – старый мир, где мужчин-то этих было с гулькин нос, и все они были обобществлены. Каждый – при своём детском садике! Ибо что, кроме воспроизводства и воспитания девочек-ведьм, можно доверить этим замухрышкам?! Ульянка, вместе с подругой Ирэн, сама была воспитанницей такого садика!

Глупо, безумно глупо было испытывать какие-то чувства! Если ведьма уверена, что кто-то или что-то ей нужно, то она действует! Добивается, получает, владеет. Хитростью или магией – неважно. Впрочем, Кешку даже Ирэн приворожить не смогла. А уж как хотела! Она ведь уже в институте стала статус-ведьмой, в секретариате конклава подрабатывала. Как ленточки в волосах ей был нужен настоящий живой магический дом, тем более – замок! Это же престижно, достойно, удобно. Ну и обломалась подруга, в конце концов! На всех родовых домов не хватит! Кеша на неё наплевал! Сам решил и свою судьбу, и Ульянкину! А Ирэн пусть живёт со своим Козликом в обычной квартире, как дракониха! Не всем личная жизнь и личный замок. Не всем! А Кеша… Ну почему он так?!