– Ну, раз память, – хмыкнул Нардин, – то и держал бы в шкафу. С памятной табличкой на прикладе. «Дарагой памят длия Карым, да продлит Аллах его жызненный пут и усыпет розами…»

– Нафедли навсек[21], а? – лениво отмахнулся алжирец.

– Ладно, не обижайся. А если серьезно – где откопал? Я французского оружия в этом мире почти не встречал.

– Один чудак на комиссию сдал.

– Из наших? – дернул бровью Поль.

– Нет, мирный француз из канадского Жонкьера. Что с собой возьмешь?

– Если нарвемся на большую банду абреков, то сколько ни грузи – все равно мало будет. Кстати, надо бы твою машину глянуть. Набрал, будто на полгода уходим…

– Хорошо, – согласился Карим, – некоторые вещи можно оставить.

Мужчины спустились с веранды во двор, где стоял «лендровер».

– Что это у тебя такое? – спросил Нардин.

Дно багажного отсека занимал плоский бак (толщиной сантиметров двадцать, не больше), сваренный из нержавеющей стали.

– Запасной, – алжирец хлопнул по нему ладонью, – почти двести литров. Я в Аламо залился под пробку, а потом сам знаешь – один Аллах ведает, где можно застрять.

– Что еще у тебя с собой?

– Поль, будто сам не знаешь, что у меня может быть… – Он заложил руки за ремень и начал перечислять: – Два рюкзака. Один большой, с пожитками, для устройства лагеря, и один – «трехдневка». Дальше рассказывать?

– Рассказывай, конечно. Тебе дай волю – весь дом в джип загрузишь.

– Ты всегда был сторонником аскетизма, Медведь.

– Я за разумный вес. Тем более в рейде. Рассказывай.

– Ящик сухих пайков, канистра с питьевой водой и небольшая солнечная батарея. Из оружия – РПКМ, «снайперка», которую ты видел, и пистолет. К пулемету – четыре «банки» по семьдесят пять патронов и два цинка. Триста патронов для винтовки и двести для «беретты». Еще два «Клеймора» и пять гранат. А ты что возьмешь?

– Пулемет пусть Никита возьмет. Любит он с такими железками играться. Стреляет неплохо.

– И моложе…

– Сам подумай – куда тебе, старому, с грузом и пулеметом по горам бегать?

– Что верно, то верно, – покачал головой мужчина, – не двадцать лет…

– И даже не тридцать. Винтовку, думаю, тоже можешь оставить. «Ремингтон» возьму, так что твоя «память» пусть здесь полежит. В общем, – Поль немного помолчал, – чтобы с патронами не мудрить, возьмем два «калашникова» под 7,62x39 с подствольниками, твой пулемет и «ремингтон». У тебя два цинка и у меня, в арсенале – четыре. Двести патронов к винтовке. В довесок к «Клейморам» – три МОН-50 и цинк гранат для подствольника. Еще бы «горных» гранат в Рио достать, так было бы совсем хорошо. Ну и личное оружие.

– Опять свой «кольт» из шкафа вытащишь? – ухмыльнулся Карим и поднял указательный палец. – Ах да, забыл! Тоже – «память»… Слушай, оставь дома это «наследие предков»!

– Обойдешься. Я его на две твоих «беретты» не променяю! Значит, с оружием решили?

– Мины – это хорошо, – алжирец огладил бороду. – Уходить громко будем?

– Хотелось бы тихо, но знаешь, как бывает… Тем более – перевал, дьявол его раздери… Пострелять все равно придется.

– Не впервой…

– Что со связью?

– Как ты просил – в машине стационарная и три переносных, с гарнитурами.

– Ладно, – кивнул Поль, – пока твой брат не приехал, пойду собираться. Буди Никиту, хватит ему спать. И соберите альпинистское снаряжение.

– Придется лезть? – поморщился Карим.

– Невысоко. То есть сначала невысоко, а потом неглубоко.

– Хоть это хорошо, – вздохнул алжирец и ушел в дом.

Через несколько часов во дворе стало шумно. Раздавался гортанный говор, было слышно, как Карим что-то объяснял приехавшим людям. Наверное, правила поведения в Шато Нардин. Стращает небось всеми карами небесными. В комнату вошел Никита и, улыбнувшись, кивнул в сторону веранды.