Гарри отпрыгнул, бросился бежать и не останавливался до самого дома.

В следующую субботу он снова подполз к вагону и заглянул внутрь. Казалось, Смоленый крепко спал, но тут он заговорил.

– Да заходи же, мальчик мой! – услышал Гарри. – Я не кусаюсь.

Он повернул тяжелую латунную ручку и неуверенно открыл дверь, но внутрь не зашел. Мальчик уставился на человека, сидевшего в середине вагона. Трудно было сказать, насколько он стар, – лицо закрывала ухоженная борода с проседью, из-за которой старик напоминал моряка с пачки сигарет «Плейерс плиз». Но смотрел он на Гарри с теплотой в глазах, никогда не дававшейся дяде Стэну.

– Вы Смоленый Джек? – отважился спросить мальчик.

– Так зовут меня люди, – ответил старик.

– А здесь вы живете? – уточнил Гарри, окинув взглядом вагон и остановившись на стопке старых газет, громоздившейся на сиденье напротив.

– Да, – подтвердил тот. – Это место служит мне домом последние двадцать лет. Почему бы тебе не закрыть за собой дверь и не присесть, молодой человек?

Гарри слегка задумался над этим предложением, прежде чем выскочить из вагона и снова убежать.

Субботой позже он и впрямь затворил за собой дверь, но так и не выпустил ручки, готовый сорваться с места, если старик хотя бы мускулом шевельнет. Некоторое время они смотрели друг на друга.

– Как тебя зовут? – спросил наконец Смоленый.

– Гарри.

– А в какую школу ты ходишь?

– Я не хожу в школу.

– Тогда чем же ты намерен заняться в жизни, молодой человек?

– Работать в порту вместе с дядей, конечно, – ответил Гарри.

– Неужели ты всерьез этого хочешь? – удивился старик.

– А почему нет? – ощетинился мальчик. – Вы считаете, я недостаточно хорош?

– Ты слишком хорош, – поправил Смоленый. – Когда мне было столько же, – продолжил он, – я хотел завербоваться в армию, и отцу так и не удалось меня разубедить ни словом, ни делом.

Еще час Гарри простоял, завороженный, пока Смоленый предавался воспоминаниям о доках, Бристоле и странах за морем, о которых ему не довелось услышать на уроках географии.

Несколько последующих суббот Гарри продолжал навещать Смоленого. Но он никогда не признавался в этом ни дяде, ни матери из опасения, что те запретят ему видеться с первым настоящим другом.

Когда Гарри постучался в дверь железнодорожного вагона этим субботним утром, Смоленый уже ждал юношу, судя по привычному наливному яблоку, лежавшему на сиденье напротив. Гарри взял его, надкусил и сел.

– Спасибо, мистер Смоленый, – поблагодарил он, утерев с подбородка сок.

Мальчик никогда не спрашивал, откуда берутся яблоки, – они лишь прибавляли загадочности этому замечательному человеку.

Как же он отличался от дяди Стэна: тот снова и снова повторял то немногое, что знал, в то время как Смоленый каждую неделю знакомил Гарри с новыми словами, новыми впечатлениями и даже новыми мирами. Мальчик частенько недоумевал, почему мистер Смоленый не работает школьным учителем, – казалось, он знал даже больше, чем мисс Манди, и почти столько же, сколько мистер Холкомб. Гарри был убежден, что мистер Холкомб знал все на свете, потому что еще ни один вопрос не поставил его в тупик.

Смоленый улыбнулся гостю, но не заговорил, пока мальчик не доел яблоко и не выкинул огрызок в окошко.

– Что ты выучил в школе, – спросил старик, – чего не знал неделю назад?

– Мистер Холкомб рассказал, что за морем есть и другие страны, которые входят в Британскую империю, и всеми ими правит король.

– Он совершенно прав, – подтвердил Смоленый. – Можешь назвать какие-нибудь из этих стран?

– Австралия. Канада. Индия, – перечислил мальчик и чуть замешкался. – И Америка.