– Ты начинаешь бесить, – негромко заметил Шейд. – Приезжаешь сюда только для того, чтобы я тебя исповедовал? Чтобы снял твою мнимую вину с твоих бедных плеч?

– И вовсе нет!

– Тогда закрой рот, – попросил Шейд и пошел впереди. Сайгену ничего не оставалось, как двинуться следом.

За кроссовками возвращаться не стал, исколол все ноги, пока пробирался по притоптанной траве, наступая на прячущиеся невидимые колючки, мимо кустарников к темнеющей полосе деревьев. Там петлял по голой уже земле, обходя большие камни и морщась, когда вгонял в пятки острый щебень. Держал перед глазами спину Шейда и удивлялся, как закалила того жизнь в горах: стал намного рельефнее и шире. Ни грамма жира, лишь твердые мышцы перекатывались под загорелой кожей. Еда без излишеств и физические нагрузки за три месяца сделали то, чего многие добиваются упорным трудом в спортзале, и иногда годами.

– Шейд…

– Молча, – напомнил Шейд, не оборачиваясь. Сайген прикрыл рот. И подумал о реакции тени, если заикнется о проживании тут же, в доме. Вместе.

Шейд наверняка на скорую руку построит себе отдельную землянку и съедет в тот же день, с него станется.

Над головой дрогнули ветки, метнулись тени. Сердце ушло в пятки, машинально Сайген пригнулся, задрав голову к верхушкам над собой, сквозь которые проглядывал уже розовый свет, окрасивший небо. Шейд фыркнул, заметив, а Сайген перевел дыхание, поняв, что всего лишь птицы прятались среди листвы: нежная трель разнеслась в вышине.

– Дрозд, – коротко пояснил Шейд, сжалившись. Сайген кивнул, хотя даже не представлял, что за птица такая. Но пела она красиво.

Лесополоса закончилась внезапно, и перед ними выросла скала. Глухая серая стена, лишенная всякой зелени. Она нависла над небольшим озерцом громадой, и, стоило выйти из-под древесного полога и ступить на открытый луг, отчетливо стал слышен рокот воды. Шум, рычание, переливы, устрашающие даже на слух. Ощущение сложилось, что чуть дальше случился обвал, бесконечно падали камни вниз.

Сайген поднял голову, забыв даже о горящих подошвах ног и утренней прохладе, мурашками покрывшей все тело. Впервые наблюдая рассвет здесь, в этом мире: обычно он вставал позже Шейда и сразу уезжал, в то время как сам хозяин уже бродил где-то. Здесь, как теперь узнал.

– Это… – не мог оторваться от теряющейся в высоте вершины; смотрел и смотрел, пока не почувствовал резь под веками и не заслезились глаза. Дыхание прервалось в ожидании. Неизвестно чего. На миг отступило отчаяние, тревога. Заглохла память и Сайген остался один на один с вечностью. Выдохнул, глаза его засияли. – Величественно… Очуметь… Как крылья растут, кажется – прыгну и полечу.

Шейд тихо засмеялся, ощущая то же самое.

– Идем, – сказал уже не столь резко. – Сейчас прыгнешь и испытаешь всю прелесть утра.

Сайген схватил его за руку и указал наверх.

– Ты прыгал оттуда?

Шейд покачал головой, дивясь возбуждению, охватившему эроса.

– Я стараюсь не забираться настолько высоко. Не ищу такого адреналина, могу ведь и сорваться ненароком, а скорость нужную не наберу. Чтобы войти в тоннель. Так что… Нет.

Ему показалось, что Сайген расстроился. И это дало повод задуматься, что вопрос не преследовал цель напомнить об осторожности.

– Думаю, насколько страшно лететь оттуда, – признался Сайген и чуть улыбнулся. – Мы могли бы…? Ты мог бы… Спустить меня оттуда? Уйти в твой тоннель перед самой землей?

– Дурной что ли? – изумился Шейд. – А если не выйдет?

– Ну… нам будет все равно тогда. И не обидно никому. Отец, правда, долго искать нас будет, – Сайген еще раз прикинул место приземления. – Ведь наши два пятна вода смоет.