– На мотоцикл тоже? – бросил Шейд.

– Так он не мой.

Отсутствие рубашки на Шейде никак не прокомментировал.

– Она уплыла! – прошипел Шейд, едва Тис ушла в дом.

– Да мне все равно.

– Мы уснули. Кес, ничего не было!

Сайген посмеивался, выставляя коробки с пиццей на стол. Обернулся к Шейду и хлопнул его по плечу.

– Мое мнение тебе известно. Оправдания не требуются. Ешь. Вино? Пиво?

– Я за рулем, – процедил Шейд.

– Ты за рулем в общей сложности одну минуту, – возразил эрос, находясь в прекрасном расположении духа несмотря на очевидное раздражение тени. – Ах, да. Я предупредил отца, что ты останешься на ночь. Так что хоть упейся.

Ушел в дом, оставив растерявшегося гостя стоять в центре двора. И вернулся с бутылкой коньяка. Поглядев на которую, Шейд вздохнул. И сел за стол.

– Лей. Черт с тобой.

Начало новому дню положил тупой перестук в висках. Это не могло быть хорошим знаком.

Шейд поморщился, не спеша просыпаться.

Кесав за его спиной, сдерживающий движения. Опутавший его руки своими и сцепивший их в замок на затылке. Удобно лежать на них, совсем как на подушке.

Шейд сдвинул брови, заболели глаза. Быстро расслабился до возвращения прежнего состояния. Подумалось вначале, что решили побороться. Но странные остались ощущения. Мысленно ощупав себя, не отыскал ничего похожего на ломоту, боли. Исключительно ленивую усталость.

Тис. Полностью обнаженная. Наклоняется над ним, расстегивает брюки, тянет их по ногам вниз. Смотрит ему в глаза, наклоняясь к животу. Напрягшемуся до боли. Ее пальцы путаются в его волосах, ее рот накрывает его член.

Шейд резко открыл глаза, сердце пропустило удар, второй. Уставился в потолок. Над кроватью, не над диваном. Медленно повернул голову набок и задохнулся от ужаса, узрев рядом растрепанную голову спящей Тис. Опустил глаза на тонкую простыню, которой они были накрыты, уже зная, что ни грамма одежды на них нет.

Ощущение Сайгена за спиной не покидало его, вгоняя в панику. Повернул голову в другую сторону и едва не разрыдался от счастья, обнаружив пустоту. Почти вознес горячую молитву, как отвлек стук ложки о стенки железной кружки.

– Проснулся? – негромко спросил Сайген. Шейд замер. – Чай будешь?

Шейд затаился и молчал, надеясь, что его оставят в покое. Зря он так рано пришел в себя. Не готов еще. Встретиться с чем бы то ни было.

Сайген подошел к кровати.

– Хватит прятаться. Выбирайся наружу.

Рука Сайгена, убирающая его мокрые волосы. Пожатие плеча. И звук успокаивающего, твердого голоса. «Ложись спать. Отдохни».

Шейд беззвучно застонал, закрыв лицо руками.

– Пошел вон!

Сайген постоял немного, потом перевел взгляд на Тис.

– Хочешь ее разбудить? – вернулся к столу, занял один из стульев и подвинул к себе одну из кружек. – Тогда давай, продолжай.

Этого Шейд не желал ни в коем случае. Он вряд ли сможет глянуть себе в глаза в зеркале, куда уж другим участникам коньячной вакханалии.

Отчаянно краснея, выбрался из-под простыни, ища хоть какую-то одежду. Сайген бросил ему шорты, и их Шейд надел почти магией. Ощутил себя ненамного лучше. Вздрогнул от скрипа кружки по столу.

– Садись, – сказал Сайген. – Голова болит?

Головная боль оказалась самой ничтожной из бед, сотворенных им. Вот просыпающаяся память обещала сбить его с ног. И Шейд молился, чтобы больше ничего не всплывало в голове. Пусть остальное покроется мраком и тайной.

Сайген, поджав губу, наблюдал за судорожными метаниями чужой совести и принципов.

– Как чувствуешь себя? – спросил мягче. – Шейд, сядь.

– Будто ты меня изнасиловал! – выплюнул Шейд почти с ненавистью. Колени дрожали слабостью, плюхнулся на стул. Так и не посмотрел на Сайгена, вместо этого зажмурился, мечтая провалиться в преисподнюю и сгореть там в пламени своего стыда.