Я влезла в туфли, зашагала к дороге. Сейчас доберусь до реки, приведу себя в порядок, насколько это возможно. Хорошо бы какой родник по дороге попался, тогда и попила бы – пить из реки я рискну, только умирая от жажды, а пока до этого не дошло. Потом дойду до города, попробую устроиться… хоть посудомойкой для начала, горничной без имени и рекомендаций меня вряд ли возьмут, а о моей профессии из другого мира и вовсе стоит забыть. Пообживусь, поосмотрюсь, а там видно будет, что дальше.

И все же это «что дальше?» упорно крутилось в голове, приводя в отчаяние, как будто и без того было мало забот. Болели ноги, рот, кажется, слипся намертво, солнце, поднявшись, пекло голову, к потной коже липла пыль. В довершение всего приходилось то и дело отступать к самому краю дороги, пропуская телеги и конных. В очередной раз услышав за самой спиной копыта, я шагнула в сторону и услышала женский голос:

– Милая леди, как вы здесь оказались в таком виде?

Я оглянулась. В повозке без дверей, но с крышей сидели женщина средних лет и мужчина по виду лет двадцати пяти. Женщина вгляделась в меня, подслеповато щурясь, а мужчина выдохнул:

– Алисия?

Я ошалело уставилась на него. Игорь?!

Да что это за бред такой? Сперва Александр, который не Александр, теперь Игорь, который… а как его тут зовут? Впрочем, и я ведь тут не я. И тоже очень сильно похожа на себя – по крайней мере то, что я могу разглядеть, и имя…

– Что ты… Что вы здесь делаете! – Он соскочил с коляски, схватил меня за плечи, вглядываясь в лицо. – На кого ты похожа! Что случилось? Он обидел тебя?!

И что, спрашивается, ему ответить?

– Не помню, – прошептала я.

Горло перехватило, и я прокусила губу, чтобы не разрыдаться. Это его искреннее участие словно сломало во мне что-то, заставив почувствовать себя маленькой и слабой. Или просто слишком много впечатлений со вчерашнего вечера на меня одну?

– Алисия, милая, иди сюда.

Вот теперь я ее узнала. В моем мире тетя Люда носила выжженный блонд, а здесь ее лицо обрамляли каштановые, как у сына, локоны, с изрядной проседью. И, конечно, никаких очков.

Я послушно взобралась в коляску. Кажется, слишком сильно задрала юбки, потому что брови женщины на миг взлетели на лоб, а потом она повторила:

– Что случилось, деточка? Почему ты здесь? И где твои чулки?

Ответить я могла только на последний вопрос, зато совершенно честно:

– Не помню.

Где я их потеряла? Может, в стогу, а может, и раньше, где-то по дороге. Какая разница?

– Ксандер сказал, что его жене нездоровится, – прошипел Игорь, или как его теперь звать. – Я вернусь и…

– Ты закроешь рот, отойдешь на три ярда и дашь нам спокойно поговорить, – сказала тетя Люда, и Игорь мгновенно заткнулся. Сжал кулаки, но в самом деле отошел на несколько метров. – Бедная девочка, иди сюда. – Она притянула меня к себе, как в детстве.

Мои родители вечно пропадали на дежурствах, тетя Люда, наша соседка, считала, что главное для женщины – муж и дети. Так и получилось, что с разбитыми коленками и двойками я куда чаще прибегала к ней, чем к маме. И сейчас, ткнувшись в полное плечо, я вдруг разрыдалась, точно та маленькая девочка, которой была когда-то.

– Ну-ну, все хорошо. – Она погладила меня по спине. – Все будет хорошо.

Что-то в ее тоне подсказало мне, что она сама в это не слишком верит. Я заставила себя скрутить слезы, выпрямилась.

– Простите.

– Вот, возьми. – Она протянула мне кружевной платочек с монограммой.

Я послушно вытерла лицо.

– Алисия, милая, – осторожно начала она. – Конечно, об этом должна была рассказать тебе мама, но раз уж она не смогла…