Смерть кружила вокруг. Переглянулись караванщики, сидящие у огня, повеяло холодом, стало жутко. Ланая, привалившаяся спиной к большому бурдюку, вдруг поежилась и укуталась в шерстяной плед – не помогло. Элфи ждала этого прихода – сидела на коленках рядом с хозяйкой, то и дело припадая к её груди – дышит ли? Жива ли?

Дышит и жива – но это ведь только пока. Каждую ночь девочке хотелось затаиться, спрятаться где-нибудь, просто уйти – но она не могла. Кто же тогда будет защищать Хозяйку? Девочка устало зевнула, пожевала успевшую зачерстветь лепешку. Ей почему-то вдруг вспомнилась халва, которую женщина покупала ей по праздникам. А лакомство было сладким и вкусным – закроешь глаза, сунешь кусочек в рот и нет конца бесконечному наслаждению. А ведь, бывало, иногда Хозяйка щедро осыпала её конфетами или фруктами. Редко, конечно, за какие-нибудь особые заслуги – хорошо и правильно прочитала текст в большой волшебной книге, хорошо себя вела, что-нибудь еще…

Ветер надул щеки – и что есть силы обдал её колючим ветром и песком, словно норовя засыпать им малышку. Девочка старательно отряхнулась, смочила тряпочку водой, потом провела по губам Хозяйки. Пейте, Госпожа. Пожалуйста, ну пейте же! Больше всего на свете она ждала, что розовый язык облизнет высохшие губы и тогда…

– Может, пойдешь в шатер? – Ланая положила ей руку на плечо. Это ничего, подумала Элфи. Ланая – она хорошая, она просто не понимает, что мне нельзя уходить. Не понимает, что тогда придет Белоликая и женщина умрет. Девочка отрицательно покачала головой, а потом посмотрела прямо в глаза целительнице. Та, верно, подумывала утащить упрямую девчонку силой – ради её же безопасности, но сейчас передумала, угрюмо пошла прочь. Ланая старалась, думала рабыня, мы вместе помогали Хозяйке, но почему раны оказались столь сильными, почему они никак не желали проходить – ни под действием волшебства, ни под целительными мазями? От отчаянья ей хотелось разрыдаться.

– Привет, – белоликая никогда не забывала поздороваться. Элфи осмотрелась по сторонам – бледную девушку, с черными волосами, ярким венком и босыми ногами почему-то никто не заметил. Белый саван простирался над землей, а ночная гостья парила над землей. Девочка угрюмо посмотрела на мучительницу, а потом, нахмурившись, топнула ногой.

– Уходи! – грозно потребовала Элфи. В руках она сжимала молчаливого Ю. Плюшевый кротокрыс, казалось, ощерился плюшевыми же зубами, приготовившись защищать малышку. Белоликую это, кажется, позабавило.

– Уходи! – маленькая рабыня затрясла головой, того и гляди, вот-вот упадет на четвереньки и зарычит. Ночную гостью это ничуть не пугало и, не обращая на это внимание, она проплыла по воздуху к лежащей на земле женщине. Отрицательно покачав головой, бросила осуждающий взгляд на девочку – зачем. Мол, мучаешь? Дай ей уже умереть спокойно.

– Ну уйди… пожалуйста – Элфи упала на колени. Кожа коснулась остывшего песка. Крохотные камни так и норовили впиться в коленки, кто-то угрожающе прошуршал там, под песком. Черви-пескоеды, вспомнилась ей тут же сказка от Хасса и в тот же миг захотелось вскочить на ноги. Не вскочила. Посмотрев по сторонам, она пыталась отыскать Хасса – он обещался, что придет сегодня ночью, не заснет, как обычно, что поможет.

Врун и лгун! Всё из-за него! Если бы он сейчас пришел…

– Он не может прийти. Я его усыпила, – вступилась за него белоликая, а потом всё же опустилась на землю, страшно сверкнула глазами и белозубая донельзя улыбкой.

– Не отдам!

– Не отдашь? – картинно изумилась посланница Смерти. Третья ночь, кажется, обещала быть точно такой же долгой, как и две другие до этого. Белоликая дева скинула с головы венок, но тот не успел коснуться земли. Девушка воспирали над землей, растянулась туманом над девочкой и женщиной. Словно желала быть везде и сразу.