– Вы правы. Мистер Роудс, очевидно, хотел со мной познакомиться, чтобы сообщить нечто важное. И я рискну даже предположить, не очень приятное для него.

Хмурый взгляд Роудса не обещал ничего хорошего. Изумленная женщина посмотрела на Дронго.

– С чего вы взяли?

– Мне так кажется.

Женщина взглянула на своего спутника. Она заколебалась, не решаясь перевести слова хозяина дома.

– Мистер Роудс, – Дронго смотрел в глаза незваному гостю, – я не фокусник и не астролог. Если вы приехали получить какую-то консультацию, я могу сделать все, что сделал бы любой человек. Если за чем-то другим, извините. Это не по моей части.

Роудс заколебался. Вздохнул. Потом достал из кармана пачку сигарет «Картье», очень дорогую зажигалку.

– Здесь можно курить? – спросил он, и Дронго кивнул ему.

Роудс судорожно достал сигарету и несколько раз щелкнул зажигалкой. Очевидно, он раньше не курил, так как обращался с зажигалкой совсем не как заядлый курильщик. Дронго обратил внимание и на этот штрих.

– Мне рекомендовали обратиться к вам, мистер… – он не стал называть его имени, – мне просто сказали, что есть человек, способный решать некоторые вопросы достаточно нетрадиционным способом именно здесь. И я решил найти вас.

– Кто вам сказал?

Роудс затянулся. Потом ответил:

– У меня есть связи. В Вашингтоне, в Пентагоне, в Лэнгли. Мне посоветовали обратиться именно к вам, уверяя, что вы лучший из экспертов-аналитиков в странах СНГ. Один из наших общих знакомых, мистер Пьер Дюнуа, помог мне найти вас. Думаю, вы его помните.

– Прекрасно помню, – кивнул Дронго.

Он не стал говорить, что Дюнуа практически спас ему жизнь в восемьдесят восьмом году, когда его тяжело ранили в Нью-Йорке. Он тогда заменил сиделку и врачей, бережно выхаживая своего друга.

Роудс достал из кармана письмо, протянул Дронго. Тот раскрыл конверт, достал листок.

«Дорогой друг, – писал Дюнуа, – я рад и горжусь твоими успехами, о которых иногда мы слышим и у нас, за океаном. Сенатор Джозеф Роудс пережил страшную трагедию. Думаю, что ты мог бы хоть как-то помочь ему. Ты лучше всех подходишь для этой работы. С уважением и любовью к тебе, твой Пьер Дюнуа».

Дронго дочитал письмо. Положил бумагу и конверт на столик. И поднял глаза на гостя.

– Что у вас случилось? – спросил, уже понимая, что все его догадки были верными.

В ответ Роудс опустил голову. Потом с силой раздавил сигаретный окурок в пепельнице. Тяжело вздохнул и, глядя в глаза Дронго, сказал:

– Дело в том, что я полгода назад потерял свою старшую дочь. Потерял ее в Москве. Никто не сумел объяснить мне, что здесь произошло и как она погибла. Вразумительного ответа я не получил до сих пор. А мне нужно знать, как все случилось. Именно поэтому я здесь. И именно поэтому вы мне так нужны, мистер Дронго. Я хочу знать, как и из-за чего погибла моя дочь. Хотя бы для того, чтобы отомстить. И еще одно немаловажное обстоятельство. У меня растет младшая дочь. И я должен защитить себя от повторения подобных трагедий. Вы понимаете мои мотивы?

– Рассказывайте, – выдохнул Дронго, – я вас слушаю.

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Он посмотрел на стоявший слева от него аппарат, словно решая, стоит ли вообще прикасаться к телефону. И только когда раздался пятый звонок, он наконец включил магнитофон, подсоединенный к аппарату, и поднял трубку.

– Господин Леонтьев? – спросил незнакомый голос.

Каждый раз – незнакомый голос, как будто звонивших был целый легион. Или они набирали добровольцев-садистов?

– Что вам нужно? – устало спросил он. Кажется, за эти дни он научился чувствовать, когда именно они позвонят, и безошибочно угадывать тех, кого он больше всего опасался.