– Так вот, фирма трижды представляла документы в таможенную службу. И каждый раз их грузы проходили без задержки, кроме последнего случая, когда груз был почему-то задержан.

– Его задержала таможня?

– В том-то и дело, что нет. Он не прошел регистрацию. Его просто не стали предъявлять таможне, а увезли обратно без объяснения причин. Но самое интересное не это. Все документы «Монотекса» всегда подписывал один человек, который лично курировал эту фирму. Это бывший заместитель председателя таможенного комитета Леонтьев.

– Что значит «курировал»? – не понял Юдин.

– На всех документах «Монотекса» его подпись. Он лично давал указания о пропуске грузов этой фирмы, которые обычно оформлялись даже без должного таможенного досмотра.

– А почему бывший?

– Он застрелился. Как раз через несколько дней после того, как груз фирмы не был доставлен на таможню. Это было примерно полгода назад. Какое интересное совпадение, ты не находишь?

– Груз не стали предъявлять таможне, а он застрелился? – медленно спросил ошеломленный Юдин.

– Вот именно. Похороны были громкие. Весь город там был. Кстати, наши сотрудники считают, что это было не совсем самоубийство. По версии наших следователей, ему вполне могли и помочь. Следствие по этому делу еще не закрыто. Дело в том, что он застрелился не из своего пистолета. И в отсутствие своей секретарши, которую вызвали в другое крыло здания по незначительному вопросу. Согласись, это достаточно подозрительно.

– Вы считаете, что Леонтьев был связан с фирмой «Монотекс»?

– Вот документы, – кивнул на лежавшие перед ними папки Самойлов, – ты можешь сам все изучить. И если хочешь, я позову нашего сотрудника, который давно занимается таможенным комитетом. Он расскажет много интересного.

Виктор посмотрел на папки еще раз.

– Кажется, Дьякова убили вовремя, – сказал он, – иначе этот тип мог многое рассказать.

Профессор Бескудников приехал через час. Он был маленького роста, в тяжелых больших очках, седоволосый, всклокоченный, словом, полностью соответствовал виду настоящего ученого, немного не от мира сего. Поздоровавшись с сидевшими в его приемной людьми, он уже входил в свой кабинет, когда вскочившая при его появлении секретарша запричитала:

– Это к вам, Илья Сергеевич. Они иностранцы, приехали по обмену.

– Да? – обернулся Бескудников. – Очень приятно. Проходите в мой кабинет, господа. Очень сожалею, что заставил вас ждать.

– Ничего, вы же не знали о нашем приезде, – улыбнулся Дронго, входя следом за профессором.

В кабинете царил такой же творческий беспорядок, как и в приемной. Книги были на столах и даже на полу. Бескудников вздохнул и остановился у вешалки, снимая плащ.

– Раздевайтесь, – предложил он, показывая на вешалку, – из какого вы института?

– Нет, – ответил Дронго, – мы не из института. Мы прилетели из Америки, это правда. Но ваша секретарша не поняла. На самом деле мы не врачи, мы журналисты.

– Журналисты?

– Из «Ньюсуик». Мы хотели бы немного поговорить с таким признанным авторитетом, как вы, – добавил Дронго, доставая блокнот и ручку.

К его удивлению, Сигрид сделала то же самое, вынимая из кармана блокнотик и небольшой диктофон из сумки, и он поощрительно кивнул ей. Очевидно, он все-таки недооценил ее подготовку. Она была совсем неплохим партнером.

– Вы очень хорошо говорите по-русски, – заметил Бескудников, – очевидно, пишете на наши темы?

– Да, – подтвердил Дронго, бросая быстрый взгляд на Сигрид, – нас интересуют именно ваши темы.

– Что-то конкретное? – спросил Бескудников, подойдя к двери и открывая ее. – Наталья Георгиевна, сделайте нам, пожалуйста, чаек, будьте добры. Какие конкретно вопросы вас интересуют? – спросил, возвращаясь на свое место и усаживаясь напротив гостей.