1) для контекстов, характеризующих сторонников «особого российского пути», используются: А что нам Европа, что Меркель, Олланд?; Мы сами с усами!; с русским аршином; всячески превозносили, политический заказ, вельможно-бюрократическое окружение, «железным занавесом», приближенных к трону, изоляции России, весьма посредственным дипломатом, в охаивании Европы, проповеди изоляционизма; дискредитация европеизма, пропагандистский заказ, отвести глаза от…, плод политической нетрудоспособности; соответственно о результате политики изоляции России от Европы: выпала из…; продолжает утрачивать позиции; у зарастающего тиной пруда;

2) для контекстов, характеризующих сторонников европеизма: насквозь и сверху донизу европейцы; связаны с Европой; чувствуют себя (в Европе) в своей тарелке; знаменитых европейских композиторов, художников и т.д.; вдохновлялись… европейскими мотивами; европеизм… становится все более притягательным для молодежи; сравнение с Европой не в нашу пользу.

Можно сказать, что при построении текста соблюдены следующие условия успешности психологического воздействия, о которых говорилось выше:

▪ учет национальной идентификации адресата, который выражается в обращении к русским фольклорным мотивам как в вербальном тексте («А чтобы Алёнушке не так горько было сидеть у зарастающего тиной пруда, ей нужно рассказать о том, какая Европа гнилая, извращённая и как там не любят наших Иванушек»), так и визуально (коллаж А. Дорофеева);

▪ учет закономерностей восприятия информации, что выражается с помощью приема интимизации повествования (мы, наш, нам покажут, не будем отчаиваться), смыслового повтора (политический заказ – политический заказ; совершенно искренне верит в особый путь России – о пагубности изоляционизма и надуманности «особого пути», благотворность изоляции России от Европы – проповеди изоляционизма – о пагубности изоляционизма), а также путем использования стереотипных представлений о советской России в контексте ее современной характеристики;

▪ учет необходимости логической продуманности информации, предназначенной для воздействия: построение текста от частного к общему (индуктивный путь изложения как наиболее легкий для усвоения неискушенной публикой);

▪ учет такой особенности формирования или трансформации установок, как длительность и непрерывность воздействия: анализируемая статья является в газете далеко не единственным текстом, в котором ставится под сомнение целесообразность идеи особого пути развития России или проводится мысль о европеизме Тютчева и России, последнее – «рассеяно» в контекстах публикаций этого же автора в «Аргументах и фактах», например: «Полеты во сне и наяву» в № 26 за 2014 г., «Гибридная Россия. Страна запуталась в выборе своего пути» в № 33 за 2015 г., «Вундеркинд, бунтарь, “почти иностранец”. Неизвестный Федор Тютчев» в № 49 за 2016 г.

Конечно, на материале одного текста нельзя показать все или бóльшую часть речевых стратегий и тактик ИПВ. Важно отметить, что многие речевые стратегии и тактики применительно к политической борьбе охарактеризованы (порой не терминологически, а описательно) в публикациях журнала «Политическая лингвистика» (см. [Амиров 2015; Погорелко, Герасина 2016; Сковородников, Королькова 2015; Никифирова 2015; Сковородников, Копнина 2012 а и др.]; см. также параграф 3.1).

IV. Из работ, посвященных вопросам психологического воздействия [Почепцов 2000а, 200б, 2000в; Психология господства… 1998; Экман 1990; Майерс 1998; Шейнов 2002; Щербатых 1998; Бубличенко 2005; Реклама… 2007; Крамник 1991; Контроль сознания 2001; Харрис 2002; Цыганов, Бухарин 2007; Коровин 2014; Панкратов 2001; Крысько 1999; Бэрон, Ричардсон 1997 и др.], лингвистика ИПВ может воспользоваться следующими понятиями (приводим их ниже по алфавиту), которые условно можно разделить на три группы: