Сиф опять наклонилась к Вигго. Он принял ее поцелуй с той же жадностью, что и тринадцать лет назад.

Как только их тела закончили сообщать о любви, пронизывавшей их души, Сиф соскочила с кровати и направилась в душ. Раздался шум воды. Вигго заулыбался. Стоило больших трудов приучить Сиф к комфорту, коим окружали себя люди. Раньше она обычно уходила к горным ручьям, где приводила себя в порядок.

Вигго задумался. Что там сулят октябрьские сновидения в ночь на четверг? Как следует поразмыслить он не успел. Затрезвонил обычный домашний телефон у изголовья кровати. Они предназначались в основном для Сиф, которая имела довольно сложные отношения с техникой.

Вигго снял трубку, уже зная, кто звонит:

– Привет, мам.

– Доброе утро, Дмитрий Леонидович.

Улыбка на лице Вигго померкла. Некоторые привычки довольно живучи, а привычка Дианы называть сына по имени-отчеству могла пережить их всех.

– Господи, а как насчет моего нынешнего имени? Я ведь могу и приказать.

– Я не буду звать собственного сына каким-то там Вигго. А если прикажешь, как ты изволил выразиться, то я воспротивлюсь. И буду противиться до тех пор, пока не лопну. – Диана помолчала. – И пусть она тоже не смеет мне приказывать.

– Да брось, мам. – Вигго рассмеялся, находя этот разговор забавным. – Сиф оставила тебя в покое, как только всё подошло к логическому концу. Так что ты хотела?

– Твои крысы сводят меня с ума.

– Это крысы отца.

– А вот теперь уже ты сводишь меня с ума. Эти крысы – в честь твоего отца.

– Ну хорошо, я поговорю с ними. Что-то еще?

– Когда я увижу внуков?

– Сегодня. Мы же договаривались. Сразу после школы.

– Ладно, тогда до встречи, Дмитрий Леонидович. И я не передавала ей привет!

Вигго повесил трубку. Прислушался к шуму воды в душе. При желании он мог бы услышать возню червей под домом (они, кстати, довольно громко обсасывали мышиный трупик), но предпочитал получать информацию по старинке – в пределах возможностей человека. Сиф, насколько он знал, не ограничивала себя, а значит, слышала весь разговор, даже несмотря на шум воды.

– Дорогая, тебе привет от Дианы!

Он рассмеялся. Эта шутка была только для него.

Снизу донесся обиженный вопль.

Йели.

Только он мог орать так, словно поблизости лязгали заводские механизмы, которые нужно непременно перекричать. Ему ответил чистый голос Янники. Она обозвала его немытым тупицей. Им ответила Алва. Они растерянно смолкли, а потом опять подняли шум.

Вигго улыбнулся. Пора спускаться к детям.

4.

Всё опять из-за еды. Вигго понял это, как только спустился. По кухне-столовой с хохотом бегал Йели, цепляясь за углы дубового обеденного стола. За ним, вне себя от ярости, носилась Янника. С ее лба стекали остатки пшеничного хлеба и молока – и то и другое явно было смешано, заготовлено и пущено как снаряд.

Спокойно насыщалась только Алва. Она сидела на высоком стульчике и сосредоточенно жевала хлопья с молоком. Перед ней лежала раскрытая книга «Прекогниция: природа памяти и ее ошибки». Слева стояло блюдце с подмороженной говядиной. Розовые заиндевевшие ломтики отправлялись туда же – в рот, к молоку и хлопьям.

– И что стряслось на этот раз? – Вигго прислонился к перилам лестницы, готовясь услышать очередную душераздирающую историю.

– Да ничего, пап! Ничего! – В голосе Янники звучала обида. Она попыталась схватить Йели. Тот выскользнул из хватки как угорь. – Просто у нас завелась макака, швыряющаяся хлебом с молоком!

– Страшно подумать, а ведь раньше они швырялись какашками.

– Я просто показал твой рацион, сестренка! – Йели продолжил бегать, но Вигго подался вперед и мягко перехватил его. – Она съела мою порцию мяса, пап!