Это было очень по-детски, и все же я ничуть не жалела.

– Вас воспитывали тетки? – в низком голосе Рэддока слышалось сочувствие.

Странно, но до сих пор мы мало говорили о прошлом. Все больше о делах нынешних: преступлениях, уликах и версиях.

– Родители погибли при землетрясении, – даже спустя много лет вспоминать об этом по-прежнему больно. – Я была их единственным ребенком. По случайности я тогда как раз гостила у родственников. Тетки стали моими опекуншами и вырваться от них я смогла лишь когда мне стукнуло двадцать один. Они живут в противоположном конце страны, в Чарльстоне, округ Мэйфлауэр.

– Похоже, вы были там не очень-то счастливы, раз после совершеннолетия вернулись во Фриско.

– Наверное, – пожала плечами я. – Хотя были и приятные моменты…

И осеклась, сообразив, что большую часть их составляли встречи с Дарианом и наша недолгая помолвка.

Рэддок ничего не сказал, нашел мою ладонь и легонько ее сжал.

– Знаете, – выговорил он после паузы, неотрывно глядя в свой бокал, – я тоже единственный ребенок в семье. И всяким танцам меня учили, потому что отец считал, что я должен быть своим в любой компании… Иногда мне ужасно хотелось остаться сиротой.

– Почему? – выдохнула я, не в силах представить, что кто-то может накликать на себя эту боль добровольно.

Рэддок пожал плечами и поправил узел галстука так, словно тот его душил. Кажется, он уже немного жалел о своей внезапной откровенности.

– Родители возлагали на меня большие надежды. Как же, наследник судьи Эйзенхауэра.

– О, – растерялась я. Эта фамилия была на слуху, так звали председателя Верховного суда.

Рэддок скупо усмехнулся.

– Я взял фамилию матери, когда мы с отцом рассорились.

– Из-за чего? – вырвалось у меня. – Ох, Эндрю! Простите меня, ради бога, за эту бестактность.

– Ничего, – он одним глотком допил коньяк. – Вы не виноваты, что отец во мне разочаровался. Это вы меня простите, Лили. Не стоило вываливать это на вас.

– Глупости! – решительно запротестовала я. – Если хотите поделиться, я охотно вас выслушаю.

– Благодарю, – он поднес к губам мои пальцы и легко, еле ощутимо, поцеловал. – Не будем портить вечер. Когда-нибудь я обязательно вам все расскажу. А теперь… потанцуем?

Мы танцевали до трех, пока я совсем не выбилась из сил. Ноги гудели, зато в голове появилась восхитительная легкость.

– Признаюсь, – сказал Рэддок, усаживая меня в такси, – я не верил, что нам никто не помешает.

– Рассчитывали на труп? – я одернула юбку, задравшуюся совсем уж неприлично, и с облегчением откинулась на мягкое сиденье.

– Не то чтобы, – хмыкнул он. – Надеюсь, вы сейчас не расследуете очередное убийство?

Я покосилась на водителя, но тот рулил, как ни в чем не бывало.

– Нет, – я все же понизила голос. – У моих клиентов семейные проблемы.

Это было правдой… в некотором смысле.

Допытываться Рэддок не стал, вместо этого пожелал:

– Удачи.

– Спасибо, – я поколебалась немного и все же призналась: – В действительности меня это беспокоит. Не само дело, хотя оно не очень-то приятное, а предсказание одной моей подруги.

– Предсказание? – разом подобрался он. – У вас есть знакомая пифия?

– Да, – я улыбнулась, вспоминая. – Мы с Лиззи знакомы уже лет семь, еще по колледжу.

Когда-то я налетела на нее на лестнице, опаздывая на лекцию по магической этике. Я уже собиралась мчаться дальше, но девушка вдруг ухватила меня за локоть и уставилась в глаза так, что я невольно замерла.

«Отмени поездку на этот уик-энд, – сказала она. – Если не хочешь попасть в Уинчестер раньше времени».

Голос был самым обычным, будничным, да и в лице у неожиданной знакомой ничего зловещего не было, но меня пробрало холодом. В Уинчестере, неподалеку от Чарльстона, находился наш семейный склеп. Но откуда бы случайной прохожей об этом узнать?!