– Что там у вас за хай?

– Да вот дружок твой разбушевался что-то, – ответил командир. – Антон, ты на пеночку присаживайся, в ногах, говорят, правды нет. И руки, кстати, вытри… – и он протянул мне вытащенный из кармана кусок белого полотна.

Я посмотрел на свои руки – вся тыльная сторона правой кисти была перемазана уже начавшей подсыхать кровью, да и на левой руке тоже пара пятен имелась.

– Спасибо, – ответил я и начал оттирать кровь.

– Кого это ты так отделал? – поинтересовался Алик.

– Переводчика пленного… – буркнул я себе под нос.

Командир уселся в кресло, вытянул свои длинные ноги и уставился мне в переносицу. Неуютное, знаете ли, ощущение, когда тебе переносицу взглядом сверлят!

– Сань, честное слово, не знаю, с чего я так сорвался… – начал было я, но командир прервал:

– А я – знаю! До тебя только сейчас дошло, что вокруг не игрушки! Ненависть поперла… Вот ты и излил ее, как тебе удобнее. Думаю, Док на твоем месте скальпелем бы махать начал… О, хорошо, что вспомнил! Алик, сбегай, Серегу позови. Пусть придет, как освободится. И набор «Чик-чик» пусть захватит.

Когда Тотен ушел, Саша продолжил:

– Я не за то осуждаю, что тебе планку снесло, а за то, что при всех ты себе волю дал. Ты же командир, пример для многих из ребят. Что он тебе такого-то сказал, а?

– Про права военнопленных заверещал и Женевской конвенцией стращал. Ну, и презрением, как «недочеловека» окатил, куда же без этого…

– Понятно… – задумчиво сказал Саша, – А сейчас что на душе?

– Стыдно мне…

– Это хорошо, что стыдно… Может, впредь волю своим чувствам давать не будешь, ты теперь – лицо «морально ответственное». Держи зверя, Тоха! – с жаром добавил он.

– Я постараюсь, командир.

– Э нет, брат, надо не стараться, а держать… Иначе как тебе доверять-то? И еще… Вечером перед сном – сто граммов крепкого в обязалово. Понял?

– Так у меня же печень, забыл?

– Ну, тогда… эти медитации твои, а то нервы сгорят к чертям собачьим.

В этот момент послышались голоса приближающихся Сереги и Алика.

– А набор вы по назначению использовать будете или так – попугать? – спросил я, уходя от больной темы.

«Набор «Чик-чик» – такое прозвище дали в команде походному хирургическому набору, что Док возил с собой. Правда, из-за специфики своих будней, ну и по приколу, Серега напихал туда довольно много чисто стоматологических инструментов, коими пугал иногда людей несведущих. Помню, на одной из игр он долго стращал «пленного», потрясая мундштуком для проведения искусственного дыхания «рот в рот» и сопровождая свои пляски следующим текстом: «Это – Г-образная анальная трубка для введения в прямую кишку кипятка или горячего чая, как минимум, с пятнадцатью кусочками сахара!»

– Там видно будет, – ушел от прямого ответа Саша. – Ты сегодня ни в каких допросах участия принимать не будешь. Хватит! Иди, Ваню смени. Считай, это тебе наряд в караул за невыдержанность.

– Есть! Разрешите выполнять? – Я встал.

– Разрешаю. Идите, товарищ старший лейтенант!

Было уже около трех пополудни, когда я, проверяя секрет у дороги, услышал в наушнике:

– Бродяга – «Котам», прием!

– Арт в канале, – радостно ответил я.

– Здесь Бродяга, идем по нитке от того места, где раки зимуют, проехали путь к свободе.

Я понял, что ничего не понял. Буркнув:

– Подожди, с БэБэ свяжусь, – и стал вызывать командира.

Надо сказать, что на нашем внутреннем жаргоне «БэБэ» – это сокращение от «Биг Босс», то есть командир.

– Фермер, ответь Арту! Фермер, ответь Арту! – и так раз двадцать.

«Дозваниваться» до Саши пришлось минут пять, не меньше. Наконец он ответил: