И уж тем более китайские власти были заинтересованы в китаизации «варваров», непосредственно включенных в орбиту культурного влияния Китая. Долгое время включенными в эту систему были и племена хунну.

Но история хунну не заканчивается в Китае. Облик, нравы, жестокость гуннов, стремительность их побед и скорость продвижения на Запад поразили цивилизованый Рим. Античные историки, писатели и поэты ужасались и восхищались гуннами. Один из вождей гуннов – Аттила – стал символом варварства и жестокости и даже получил у христианских писателей прозвище Бич Божий.

Некоторые современные историки пытаются преуменьшить степень бедствий и разрушений, причиненных гуннами в Причерноморье и Центральной Европе. Если верить сочинениям такого рода авторов, то гунны, конечно, пробегали по Евразии, но исключительно с экскурсионно-ознакомительными целями, а пожары и разрушения в городах Евразии совпали с появлением гуннов вблизи них совершенно случайно.

Самая экзотическая из подобных гипотез утверждает, что разрушения городов были связаны не с захватнической политикой кочевников, а с совпавшими с их приходом разрушительными землетрясениями и другими природными катаклизмами. Действительно, природные катастрофы в истории частенько совпадали с катастрофами военными и политическими, только вот оснований для миролюбивой прогулки гуннов от Китая до Альп историки не находят, ведь гуннам многократно приходилось пересекать чужие пастбища и поля. И невероятно, чтобы это происходило мирно.

Но легенды и остроумные гипотезы не отменяют настоящей истории гуннов…

Впервые гунны появляются на исторической арене как грозная военная сила за несколько веков до нашей эры. Однако союз их племен начал складываться значительно ранее.

Само слово гунны (хунну), скорее всего, изначально означало не принадлежность к народу, а проживание на определенной территории. Дело в том, что китайские представления о мире были весьма условны – весь мир, располагавшийся за пределами Китая, они условно разделили по сторонам света на четыре царства варваров и считали, что все народы в пределах каждого царства похожи друг на друга[20].

Позже, когда гунны настолько окрепли, что стали причинять китайцам неприятности, китайцы стали отделять их от других варваров. Согласно правилам китайского языка, это племя (или к тому времени уже племенной союз) называлось «хиунгну» или «сюнну-хунну». (Общепринятое сегодня название гунны (сюнну, хунну) является результатом договоренности ученых.)

Еще одно название, которое долгое время приписывалось гуннам, – жунны. Дело в том, что один из первых востоковедов, исследовавших историю гуннов, – Ф. Хирт – считал, что первые упоминания о гуннах в китайских исторических трактатах датируются XXIII–XIX вв. до н. э. Именно в эти годы на долину Хуанхэ нападают некие племена жун. Отождествив гуннов и жунов, Ф. Хирт положил начало научной традиции. Некоторые историки до сих пор считают, что жуны и есть те самые гунны, которые проявили себя почти через две тысячи лет, покорив пол-Евразии. Эти историки предполагают, что иероглиф, читавшийся в более позднее время, как «жун», в конце ІІІ тыс. до н. э. читался, как «гун».

По мнению других исследователей, иероглиф «жун» обозначал один из гуннских родов. И, наконец, есть историки, которые вообще склонны думать, что жуны были кочевым народом, который не имел никакого отношения к гуннам, а сходство их названий не более чем простое созвучие.

Китайские хроники достаточно запутаны и, как известно, содержат множество неточностей. Так, в китайских исторических трактатах часто встречаются упоминания о том, что некоторые китайские земледельческие племена или семьи в голодные годы уходили из долины Хуанхэ на север. Если верить хронистам, именно из родов китайцев, ушедших на север, вырастали племена, позднее возвращавшиеся в Китай великими завоевателями – гуннами, монголами, маньчжурами. Придворных историков можно понять – такие легенды служили оправданием побед кочевников над цивилизованным Китаем.