– Женщины – это такие существа, – сообщил Анисимов пританцовывающей вокруг него собачке и поднял Лайму на руки, – которые созданы для того, чтобы приносить вред мужчинам. Они совершают необъяснимые поступки, много говорят, повсюду суют свой нос, а как только ты хочешь поставить их на место, падают в обморок.

Несмотря на стройность, Лайма оказалась довольно увесистой для километровой прогулки. Анисимов изо всех сил отставлял локоть, чтобы поддержать ее затылок. Длинные ноги в разноцветных кедах потешно болтались в такт его шагам. Юбка была слишком короткой для того, чтобы спаситель чувствовал себя уверенно.

– А тащить-то ее придется ко мне в дом, – пожаловался он собаке, добравшись наконец до заветного поворота. – Она приехала одна, и за ней некому ухаживать.

Он взглянул на темные окна коттеджа Александры Журвиц и добавил специально для Лили:

– Судя по всему, твоя хозяйка спит, поэтому тебе тоже придется переночевать у меня.

Лили, кажется, была не против. Высунув розовый язык, она помчалась по садовой дорожке – уши развевались у нее за спиной. Потом в таком же темпе вернулась обратно, грозя запутаться у Анисимова в ногах и стать причиной его катастрофического падения.

– Уймись, псина, – шикнул он и проворчал: – Впрочем, чего я от тебя жду? Ты в своем роде тоже женщина…

Лайма странно смотрелась на его диване. Невозможно было не признать, что она чертовски хороша собой. Анисимов проверил ее жизненные функции – пульс, дыхание, температуру – и решил, что нет никаких оснований поднимать шум. Наверное, у нее легкое сотрясение мозга.

Он нервно прошелся по комнате, потом сходил на кухню, достал лед и замотал его в полотенце. Вернулся и приложил полотенце ко лбу пострадавшей. Лили тем временем забралась на журнальный столик и насыщалась обнаруженным в вазочке печеньем.

– Совершенно ясно, что хозяйка позволяет тебе все, – пробурчал Анисимов.

Лили восторженно гавкнула и принялась по своему обыкновению вращать коротким хвостом. Совесть не позволила Антону убить столь неподдельную радость, и он сделал вид, что собака на столе – дело совершенно обычное.

Полотенце пришлось держать двумя руками, чтобы лед не вывалился на пол. Отчего-то Анисимова сильно раздражала высокая прическа Лаймы. Он осторожно провел рукой по ее затылку и нащупал шпильку. Вытащил ее. Потом нашел еще одну и вытащил тоже.

– Туго стянутые волосы нарушают мозговое кровообращение, – объяснил он собаке. Лили была со всем согласна.

Действуя предельно осторожно, Анисимов распустил Лайме волосы и немедленно понял, что сделал это зря. Теперь она выглядела совершенно неотразимой. Если бы он не слышал мощный звук удара при ее столкновении с деревом, то подумал бы, что все это представление с обмороком – злой умысел. Жизненный опыт подсказывал ему, что женщины живучи, как тараканы, и проявляют слабость только тогда, когда им это выгодно.

Она приехала одна, и командовать ей решительно некем. И тут он – совершенно беззащитный, и даже ничем не огороженный.

Когда девица пришла в себя, Анисимов немедленно мобилизовался. Нужно сразу дать понять, что тут ей не на что рассчитывать. Поэтому стоило Лайме шевельнуться, как он поцокал языком и сказал:

– Ну и вид!

Она посмотрела на него долгим затуманенным взором и пробормотала:

– У вас зеленые глаза.

– Это не сможет изменить наших добрососедских отношений. Как вы себя чувствуете?

– Странно.

– Хотите чаю?

– Хочу.

Она приняла вертикальное положение и первым делом стала приглаживать свои волосы. Анисимов поспешно пояснил:

– Все шпильки вывалились.