– Понятно, – Тагиров помолчал немного и подвел итог: – Отрабатываем НАСА, инженера-нефтяника… – Он на секунду задумался и затем произнес: – И карты области. Для чего-то они ему понадобились в таком количестве? Да, очень внимательно поработайте со свидетелями происшествия – вдруг что-то выплывет. Пока так. Спасибо, все свободны.

Обсуждение вопросов, касающихся скандальных книг, странного выбора конференции и повторного заселения в гостиницу, он решил отложить до следующего совещания.

Это был уже седьмой или восьмой допрос – Виктор сбился со счета еще на прошлой неделе. Вместо того чтобы искать работу, он часами просиживает в каких-то душных и пыльных кабинетах, где не то что кондиционер – вентилятор и то встретишь редко. Слушает одни и те же вопросы, уже почти машинально дает на них одни и те же ответы:

– Круглов Виктор Анатольевич.

– В Москве.

– Нет, временно не работаю.

– У гостиницы стоял, ожидая клиента.

– Да, знаю, но я же не работаю, нужны были деньги.

– Этого человека? Нет, не знал и раньше не видел.

– Ничего подозрительного не заметил.

И так далее, и тому подобное. Иногда Виктору казалось, что все случившееся – кошмарный сон, что это произошло не с ним. Может быть, если бы его оставили в покое, он бы эти жуткие воспоминания благополучно похоронил где-нибудь на задворках памяти. Но его внимательные собеседники не давали ему такой возможности.

Сначала это были ребята в серых милицейских мундирах, потом – в синих прокурорских. Теперь вот их сменил вежливый молодой человек в скромном цивильном костюме. Он оказался сотрудником ФСБ и беседовал с Виктором в неприметном особнячке без опознавательных знаков. С его появлением вопросы приобрели несколько иной характер, стали более детальными и заковыристыми. Они как бы вытекали один из другого, устоявшаяся в общем и целом картина трагедии стала обрастать новыми подробностями. Правда, для этого приходилось сильно напрягаться, мысленно реконструируя тот злополучный день, а это давалось Виктору весьма тяжело.

Вот, к примеру, вопрос: почему он поставил свою машину именно в том месте, где его в итоге и нашел клиент? Ну, как, почему? От подъезда его наверняка прогнали бы – швейцар, охранники. Он чужой, а чужих нигде не любят.

– Так ведь вас от гостиницы видно было плохо? – уточнил собеседник Виктора.

– Почему? От главного подъезда нормально видно. Иностранец же меня заметил.

– Может, он из окна вас углядел? – гнул свое сотрудник ФСБ.

– Вряд ли, что ему в окне торчать – вышел на улицу, и все. Там ведь еще вокруг могли стоять машины, просто совпало так – никого в тот момент не было. К тому же, – Виктор помедлил, вспоминая, – если бы он в окно выглядывал, я вполне мог его заметить.

– Почему? – удивился молодой человек.

– Да я там, наверное, минут сорок загорал, от нечего делать окна разглядывал.

– Но вы же стояли не напротив здания, а под углом. Что же вам там было видно?

– Ну так, кое-что видел. Мойщики окон там висели.

– И все?

– Еще женщина высовывалась из окна. Кажется, рыжая.

– Вспоминайте, вспоминайте, – наседал на него собеседник.

Виктор, совершенно не понимая, что это тот прицепился к такой ерунде, силился вспомнить, что же и кого он видел, сидя в машине. И, кажется, вспомнил.

– Мужик там был в окне одном. Руками размахивал и вроде бы разговаривал с кем-то. То отойдет от окна, то снова вернется.

– Вы помните, как он выглядел?

– Лица не рассмотрел – далеко. Кажется, он был в чем-то светлом. Может, в белой рубашке…

Тут сотрудник ФСБ немного напрягся и переспросил:

– Точно в белой?